Игра кукловода: почему «Новая подружка» Озона заставляет пожать плечами
На украинские экраны вышел новый фильм французского «возмутителя спокойствия» Франсуа Озона. Юлия Коваленко разбирается, почему после просмотра хочется пожать плечами.
Со времен еще ранних работ Франсуа Озона говорить о его картинах без упоминания Альмодовара, Фассбиндера, Пазолини, Кьюкора или Алена Рене практически немыслимо. Озон, безусловно, цитатный режиссер – им и остается. В «Новой подружке» можно узнать и фильмы того же Альмодовара, и хичкоковские «Психо» и «Головокружение», а при вольном прочтении – даже «Тутси» Поллака или «В джазе только девушки» Уайлдера.
При этом в такой гремучей смеси отсылок и цитат сохраняется холодный режиссерский расчет самого Озона.
Он не пытается выдавить из зрителя слезу, не заставляет ежиться в кресле и, в отличие от прошлогодней своей картины «Молода и прекрасна», не особо нападает на ту или иную систему отношений. «Новая подружка», пожалуй, наиболее легкий и ироничный фильм Франсуа Озона за последнее время, не считая слишком неоднозначной «Отчаянной домохозяйки» четырехлетней давности.
Герои новой картины режиссера напоминают марионеток, неукоснительно подчиненных логике рассказа. Озон, как ловкий кукловод, строго дозирует дозволенные персонажам переживания и отсекает все ненужное от предельно условного развития сюжета.
Когда-то к маленькой рыжеволосой Клэр за парту подсела новая ученица класса белокурая Лора, и с тех школьных времен девочки стали лучшими подружками. Повзрослев, обе выйдут замуж, а вскоре после рождения дочки Лора от чего-то умрет, оставив в глубокой тоске мужа и подругу. Этой истории Озон уделит первых буквально несколько минут, схематически обозначая условия и правила, по которым дальше в фильме пойдет игра. Заскочив как-то без предупреждения в гости к овдовевшему Давиду, Клэр застает его при всем женском параде.
Можно было бы представить десятки различных сцен, последовавших за таким разоблачением секрета – вплоть до аллюзии на хичкоковский эпизод в подвале дома Бейтсов в «Психо».
Но Озон крайне сдержан в психологизме, он не особо заинтересован в живописании объемных образов – его герои должны оставаться не более чем послушными функциями его рассказа.
Поэтому рассекреченный Давид не виляет вокруг да около в поисках объяснений, а прямо признается в своей давней страсти к женской одежде, которая разгорелась с новой силой после смерти Лоры. В свою очередь для Клэр обличенный в белый парик и платье супруги Давид начинает замещать покойную подругу.
Эти смещения и представляют для Озона основной интерес. Режиссер тщательно избегает какой-либо определенности и однозначности. Персонаж Ромена Дюриса отрицает гомосексуальность, объясняя свой интерес к макияжу и женскому гардеробу простым восхищением женственностью. «В детстве говорили, что мальчиков находят в капусте, а девочек – в цветах. Меня, по-видимому, нашли в цветной капусте» – пошутит Давид. Озон еще изрядно поиронизирует над своим персонажем, не раз наряжая его в нелепые наряды, заставляя вставать на каблуки и менять голос. А в одной сцене режиссер и сам исполнил камео зрителя в кинотеатре, который под покровом полумрака начнет приставать к сидящему по соседству Давиду в женском облике.
Ив Сэджвик, Джудит Батлер или Жак Лакан, возможно, и попытались бы распутать этот плотно сбившийся комок неопределенностей. Но вполне вероятно, что Озону это показалось бы слишком скучно и малоинтересно – в одном из своих интервью режиссер и сам говорил, что нарочно значительно упростил ситуации, в которых оказались персонажи фильма. Продвигая героев по строго проложенному пунктиром маршруту, Озон концентрируется, в сущности, на самой лишь хрупкости какой-либо идентичности.
Для него не особо значимы объяснения, равно как и переживания. «Новая подружка», скорее, походит на схематический набросок невозможности отыскать определенность в чем бы то ни было. В этом смысле, это действительно наиболее легкий фильм Озона за последнее время – без особого подтекста, ироничный, но далекий от уморительности, предельно условный и иногда предсказуемый. Новорожденный младенец здесь легко становится лишь дополнительной причиной для переодеваний Давида в платье супруги, а после выхода из глубокой комы без проблем можно сразу встать с койки на каблуки и покинуть больницу.
И, в общем-то, это вполне вписывается в схематизм, заявленный Озоном в начале картины. Другое дело, что в целом вся эта игра кукловода Озона может вызывать легкое недоумение – в особенности у тех, кто когда-то полюбил Озона за «Под песком» или «В доме».
