Жизнь и смерть Леонарда Коэна, который общался с Богом напрямую
Хорошо помню момент, когда впервые познакомился с Леонардом Коэном. Тогда я заканчивал школу и, конечно, ни о каком «будущем» не думал (поступление, экзамены, репетиторы, оценки – все мимо). Меня больше интересовали прогулки с друзьями, ночные разговоры на прокуренных кухоньках, очередные гигабайты скачанной музыки и фильмов, книжные развалы на Петровке и новый концерт какой-нибудь группы. А еще я пытался сочинять статьи и рецензии (и нарушал все мыслимые и немыслимые запреты, о которых нужно помнить при написании текста – например, сравнивал группу Animal Collective с малиновым джемом).
Слово «хипстер» тогда уже существовало, но, естественно, никто не желал приклеивать на себя такой ярлык. Прозвище «инди-кид» еще в те времена звучало как обидный анахронизм с загнивающего интернет-форума.
В общем, было не очень понятно, как нас всех называть, но нас, «интересующихся», в Киеве было много, мы кочевали примерно по одним и тем же местам и друг друга знали. Если не в реале, то хотя бы в Живом Журнале (фейсбук еще не вошел так прочно в нашу жизнь).
У меня был друг, который называл себя «одним из последних представителей богемы», делал отличный домашний абсент, сочинял песни и всюду таскал с собой укулеле. И вот на одной из таких домашних посиделок я впервые услышал «Hallelujah» Леонарда Коэна в версии для укулеле. Кто-то подпевал, кто-то молча курил и думал о своем. Узнав, что эту песню и этого исполнителя я слышу в первый раз, друг меня пристыдил и сказал, что каждый уважающий себя человек должен быть знаком с этой музыкой, потому что без нее никуда. После этого я сразу же принялся восполнять пробел, слушал альбом за альбомом, но мало что понимал. Не получалось выцепить понравившиеся песни, которые потом можно было бы залить в плеер. И я долго не понимал, почему.
Что такое музыка Коэна? Это горький опыт и бесконечная печаль поэта, который способен увидеть и прочувствовать слишком многое – больше, чем он может уместить в себе. Так и появлялись на свет его песни, по необходимости. Именно поэтому любые субъективные категории «нравится/не нравится» рядом с Коэном выглядят глупо и пошло.
С разбегу заделаться фанатом исполнителя у меня не получилось, но так сложились обстоятельства, что его песни всегда были рядом. Этим и была ценна музыка Коэна – она не стремится в твой каждодневный плейлист, да и сам Леонард вряд ли похож на певца, сочиняющего саундтрек будней. Об этих песнях вспоминаешь раз в год, раз в полгода, по какому-нибудь особому случаю – и пропадаешь в них. Ставишь для начала программную «Famous Blue Raincoat» и сначала просто хочется себя пожалеть, посыпать немного соли на старые раны, вспомнить людей из своих прошлых жизней и какие-то незакрытые гештальты. Все эти «а если бы всё сложилось по-другому». И дальше тебя уже не остановить.
Под песни Коэна хорошо получается отправляться в путешествие, в котором нет границ между прошлым, настоящим и будущим. А еще они имеют свойство обретать глубину, открываться неожиданными углами. Сначала «Suzanne» кажется таким портретом-воспоминанием, под которое полагается проводить грустным ретроспективным взглядом всех своих бывших – и либо поминать незлым тихим словом, либо жалеть о несбывшемся. А затем спустя годы ты понимаешь, что в этой же песне Коэн поет об Иисусе и о той невидимой связи женщин и религии, схожем принципе взаимодействия. Если ты хочешь быть с женщиной до конца, то тебе нужно в первую очередь верить в нее – и идти за ней, куда бы не завела дорога, что бы не случилось. И забыть о комфортных решениях. Женщина = Бог, так считает Леонард Коэн, и на это трудно что-то возразить. Тем более трудно возразить, когда вспоминаешь собственное малодушие, ложь, нерешительность, черствость и прочие темные пятна на твоем светлом образе.
Это поразительный эффект: Коэн вроде бы сообщает нам о своем опыте, рассказывает абстрактные истории про всех этих женщин-богинь, которых встречал в отелях, но при этом смотрит вглубь тебя, именно тебя, и заставляет столкнуться с собственной душой в самом честном ракурсе, без ретуши и самообмана.
А еще, пытаясь описывать музыку Леонарда Коэна словами (а это трудно, практически невозможно), про него часто сообщают, что «общается с Богом напрямую, без посредников». Тот редкий случай, когда штампованная формулировка оказывается чистой правдой. Если кто-то в этом сомневается, достаточно просто послушать классическую «Avalanche», диалог Бога и Человека, в котором Коэн напоминает некоторые прописные истины веры, по каким-то причинам позабытые людьми. «Your pain is no credential here», поет он, и ты понимаешь, что жизнь-то действительно не похожа ни на какую черно-белую зебру. Никто не ведет учет количеству боли, пережитой тобой. А самобичевание никак не поможет тебе на пути к истине и свету, только отдалит – причем в той же степени, что и совершенный грех. И это, кстати, не фантазия автора статьи, а вполне популярная трактовка смысла «Avalanche». Кого вы еще знаете из современных исполнителей, способных заводить своих слушателей на подобные глубины?
Коэн никогда не дарил надежду. Он пел, а за спиной у него (его лирического героя) уже было прошлое, привязанное к боли. О будущем тоже не было никаких иллюзий: оно наверняка принесет очередную порцию разочарования и горя. Но этот момент между будущим и прошлым – он слишком хорош, чтобы горевать и страдать еще и в нем. Меланхолическое мироощущение, которым насквозь пропитаны песни Коэна, – это, тем не менее, вовсе не повод отчаиваться.
Есть популярная история из жизни Коэна, которая в принципе исчерпывающе объясняет, что он за человек такой. В середине 90-ых певец ударился в дзэн-буддизм и отправился в горный монастырь, предварительно объявив, что прекращает свою творческую и концертную деятельность, чтобы полностью погрузиться в духовное созерцание. Но дальше произошел коэновский твист судьбы: Келли Линч, менеджер исполнителя, обманула старика и украла у него много-много денег, в результате чего ему пришлось «вернуться» и выпустить пару пластинок с текстами, написанными в зале для медитаций, чтобы поправить свое финансовое состояние. Самое интересное, что это возвращение и возвело Коэна в статус абсолютной легенды и принесло ему больше дивидендов и успеха, чем его занятия музыкой в 70-ых, 80-ых и 90-ых.
Начало октября 2016-го года. В преддверии выхода своей новой пророчески-прощальной пластинки «You Want it Darker» 82-летний Коэн заявил, что готов умереть, «вот только нужно привести в порядок кое-какие дела». После выхода альбома 21 октября (и после того, как его слова раздули в медиа, создав ненужную шумиху) он решил уточнить: «Возможно, я малость преувеличил, когда сказал, что готов к смерти. Всегда драматизирую. На самом деле я намерен жить вечно».
7 ноября Леонарда Коэна не стало. Его последний альбом, который не обобщает «судьбы поколений», не стремится «угодить в вечность» – на нем Леонард как будто бы покидает поле боя, подводит собственные итоги и галантно откланивается. Нам еще тут жить – уже без него в качестве современника (и это огромная потеря), но зато с его песнями.
