Надзирать и наказывать: как редактор bit.ua страдал в массовке социального ток-шоу
Телевидение не любит сов, на нем выживают только жаворонки. В объявлении во «ВКонтакте», с помощью которого я записался в массовку «Говорит Украина», просят прибыть по указанному адресу (улица Козелецкая, несколько остановок трамвая от метро Берестейская) в 8 утра. Я, естественно, опаздываю и немного переживаю, что мой психологический эксперимент провалится в самом начале. Прибываю на место где-то в половину девятого. У неказистых ворот собралось уже примерно человек тридцать. Большинство стоят группками по двое-трое: многие друг с другом знакомы. В основном это женщины за 40, но есть и несколько студентов.
Примерно в 9 утра нас запускают за ворота и подводят ко входу серого продолговатого здания, вызывающего характерные ассоциации. То есть те, кто прибыли вовремя, получается, стояли целый час под воротами. Туда-сюда снуют телевизионщики с сигаретами в зубах и стаканчиками кофе. Производится перекличка: по очереди называют имена наших вербовщиков и запускают внутрь здания.
Люди в толпе массовки подбадривают друг друга и обмениваются всякими шутками:
– Ты как, помылась сегодня?
– А у нас что, интервью будут брать?
Прохожу в холл здания. Нас просят сдать верхнюю одежду. Кто-то из бывалых не советует мне этого делать, запихиваю куртку в рюкзак. Нам дают некоторое время привести себя в порядок перед съемками.
Возле туалетов «М/Ж» собралась хаотичная очередь. Веселый мужчина средних лет поясняет мне: «Буква не имеет значения», и расплывается в широкой улыбке.
Выстраиваемся в очередь в съемочный павильон. Внутри у меня собрался какой-то тревожный ком, хочется все бросить и бежать без оглядки. Вдруг у кого-то в толпе начинает играть рингтон «Bohemian Rhapsody». Is this the real life? Is this just fantasy? Меня немножко отпускает, я приободряюсь и задаю вопрос молодым ребятам-студентам, которые стоят рядом со мной в очереди, какое шоу мы сейчас будем записывать.
– А х.. его знает, – отвечает один.
– Шоу Бенни Хилла, – шутит второй.
Наконец в 9.15 нас заводят в студию и рассаживают по рядам. Две стороны по пять рядов каждая, с картонными спинками, на которые толком нельзя опереться спиной, иначе они рискуют развалиться. Кто-то из главарей сообщает, что телефоны – отключить, а кто будет спать, пользоваться мобильником и так далее, того выгонят к чертовой матери и не заплатят. Да, кстати, оплата за съемочный день – всего лишь 70 гривен, а это, между прочим, съемка трех полноценных передач по 2.5 часа. Обед не включен: вербовщица кадров посоветовала мне взять с собой тормозок.
Людей ощутимо не хватает. Молодая гламурная девочка бескомпромиссно управляет нашими пересадками, нажимая на то, чтобы мы сдвигались ближе к лестнице между двумя колоннами рядов. Я понимаю, что это телевидение, но все равно про себя возмущаюсь тому, как эта девочка обращается с людьми из массовки, которые годятся ей в родители. Но вслух тут никто не возмущается: все покорно передвигаются.
Кто-то главный (возможно, сам режиссер), когда нас всех наконец рассаживают, дает краткий инструктаж:
– У нас на «Говорит Украина» все истории и персонажи реальные, никаких выдумок, все по-настоящему. Ваша задача: реагировать на происходящее. Сегодня у нас история про девочку-сироту, у которой пытаются отобрать квартиру – эмоции понятно какие должны быть. И аплодисменты подхватываем.
Дальше нас критическим взглядом окидывает женщина (она старше и добрее той молоденькой особы) и решает сделать нам всем приятное:
– Ребята, нас сегодня мало. Давайте активно поработаем. Будете активнее – больше кофе достанется.
Людей действительно мало, поэтому начинается активный прозвон потенциальных участников с предыдущих съемок: «Добрый день, это Татьяна, а вы не желаете подъехать на съемки «Говорит Украина» на 11.30?». Некоторые из старожилов массовки тоже принимаются помогать и лихорадочно вспоминают, кого они могли бы позвать на съемки. Моя соседка по ряду, пожилая женщина лет 60, переговаривается со своей дочкой, которая сидит в ряду ниже, и вслух перебирает имена своих подруг:
– Може Наталці подзвонить? А, стоп. Вона не зможе. Вона сьогодні на акції, людей виводить. 50 гривень за час, то нашо їй сюди їхать.
И это очень важная, ключевая деталь. Вам наверняка всегда было интересно, кто же эти люди, которые ходят на проплаченные митинги, стоят на морозе под Киеврадой? Почему среди них так много пенсионеров и почему они уворачиваются от камер журналистов, словно им стыдно? Откуда они берутся? А здесь вырисовывается целая схема. Добрая половина сегодняшней массовки на «Говорит Украина» – это люди за 50, для которых съемки – просто часть привычной рабочей рутины. Сегодня они изображают возмущение в «Говорит Украина», завтра едут на СТБ и демонстрируют там сочувствие и хлопают, а потом «выводят людей на акцию». Для них это возможность заработать хоть какие-то дополнительные деньги: на пенсию в условные 1000 с чем-то гривен ведь не проживешь, а на новую работу какой-нибудь уволенной бухгалтерше с 30-летним стажем не так-то просто устроиться. Вот они и ходят. Но кто в этом виноват? Неужели только правительство и чиновники? Вряд ли.
Пока я об этом думаю и продолжается возня с массовкой, в студию по очереди заводят «уважаемых экспертов». Наносят им грим, угощают горячими напитками. Гости студии делают селфи. Зал массовки сонно переговаривается. Нас еще несколько раз пересаживают, напоминают про аплодисменты и «возмущенную реакцию». Наконец, в студию входит Алексей Суханов и все начинается.
На экран транслируется небольшой ролик, в котором вкратце обрисовывается тема сегодняшней передачи. 10-летняя одесситка Настя осталась круглой сиротой. У нее рано умер папа, затем мама, а недавно скончалась и бабушка, которая до этого занималась воспитанием девочки. У бабушки остались две квартиры в центре Одессы: одна стоимостью 20 тысяч долларов, другую оценили в 40 тысяч (нам эти цифры специально рисуют на экране крупным планом, чтобы мы запомнили). После смерти бабушки, откуда ни возьмись, появились сразу три крестные этой девочки, изъявившие желание оформить опекунство над Настей. Однако есть подозрение, что будущим опекунам на самом деле на Настю наплевать: они больше нацелены на то, чтобы завладеть недвижимостью погибшей бабушки. Массовка тут же принимается возмущенно галдеть.
Дальше происходит самый обыкновенный выпуск «Говорит Украина», со всеми классическими ходами, приемами и выяснением отношений. Не вижу смысла подробно пересказывать все перипетии этого сюжета про девочку-сироту с двумя квартирами. Тем более, передача и так скоро выйдет в эфир. Лучше расскажу про общие впечатления нахождения в массовке.
Вообще, если так подумать, «работать» вроде бы очень просто: сидишь себе и как будто бы смотришь театральную постановку. С верхних рядов начинают идти аплодисменты от «заводил» – ты их просто подхватываешь. Главное, как нам сказали, держать ладони перед собой, чтобы в камеру попало. Слышишь, как в верхних рядах начинают возмущаться, и опять подхватываешь, как можешь: укоризненно качаешь головой и говоришь «Ах, врет она все. Не верю!».
Но в реальности все сложнее. Оказывается, очень трудно выдавливать из себя какие-то устные комментарии и эмоции по указке, если ты в основном привык вставлять эмодзи и стикеры в сообщениях. Меня всю передачу не покидало такое шизофреническое чувство: я так и не смог разгадать, то ли мои коллеги по массовке действительно талантливо «играют» в силу опыта, то ли они попросту воспринимают все происходящее за чистую монету и реагируют искренне.
Потому что в принципе тематика «Говорит Украина» и те комментарии, которые отпускали люди из массовки, до боли напоминают разговор двух бабушек на лавочке или по телефону. Когда, например, одна сообщает, что Колька, ее сосед по лестничной клетке, опять напился, побил жену, его забирали менты, а он устроил с ними потасовку – «тут такое было». А другая ужасается: «Господи помилуй! Ну оно все к этому шло, этот Колька всегда непутевым был». От этой мысли (что люди из массовки все эти истории пропускают через себя, потому что они в принципе живут рядом с такими историями) мне стало совсем не по себе. Был бы рад ошибаться. Но уж очень было правдоподобно и жутко под конец передачи, когда одну из героинь – по сюжету, нечестную крестную, которая решила присвоить себе обе квартиры сиротки – массовка начала откровенно и очень громко травить. Словно на средневековом суде над ведьмой.
Эфир с Сухановым и экспертами подошел к концу, но это не означает конец для массовки.
Дальше над нами проводят какие-то странные эксперименты. По очереди включают записи «12 самых неприятных звуков в мире»: ноготь елозит по доске, пенопласт скребет по стеклу, пищит крыса, что-то взрывается – и так далее. Затем нам говорят смотреть в центр экрана – и включают жесткие социальные ролики, почему-то в плохом качестве.
Показывают последствия автокатастрофы: кровь, изувеченные тела, покореженные машины. Ролик про маленькую девочку-сиротку, которая не может купить себе мягкую игрушку-зайца. Короткое видео, в котором молодой человек стреляет из ружья в свою девушку (вот его посыла я так и не понял). Корчащееся тело девушки, страдающей от какого-то тяжелого заболевания нервной системы. И в конце – длинный черно-белый ролик, в котором девушка за кадром рассказывает, как на протяжении жизненного пути ее всегда сопровождал любящий папа. Заканчивается слоганом «каждому нужен папа». Мне почему-то хочется расплакаться, еле сдерживаюсь, оборачиваюсь – а половина массовки уже утирает слезу. Потом мы еще отдельно записываем аплодисменты.
На этом запись окончена, нас отпускают на 20-минутный перерыв. Впереди – еще две передачи. Выхожу из здания, выкуриваю сразу две сигареты подряд и в каком-то ступоре, никого не предупредив и ни с кем не попрощавшись, двигаюсь прочь. Прихожу в себя только возле остановки трамвая, который отвезет меня к метро. Еду в метро, в ускоренном режиме прокручиваю у себя в голове пережитое и чувствую, будто бы надо мной надругались. В наушниках играет Аква Віта: «А тепер усе інакше, інакше / Просто просто просто навпаки». Не поспоришь.
