Как Фрэнк Оушен научил нас всех чувствовать по-новому
НОВАЯ НАДЕЖДА
Начиная хоть сколько-нибудь серьезный разговор о «главной надежде нового R’n’B» (именно так раньше называли Фрэнка Оушена), для начала стоит погрузиться в контекст и выяснить, откуда он взялся и на каком фундаменте поднялся вверх.
Сейчас ярлык «новый R’n’B» вспоминают только посвященные, но примерно 5-6 лет назад это была самая модная история, которую всеми силами раздували многие авторитетные музыкальные медиа.
Старт ей дал Трэвис Эгеди (Pictureplane), который в том числе придумал термин «витч-хаус». Он открыл тему и заявил, что все мы выросли под томный R’n’B-вайб и хип-хоп 90-ых, и нечего этого стесняться. Теория Эгеди заключалась в том, что больше не существует никакого разделения андеграунда и мейнстрима, а все мы (даже бессознательно) в чем-то копируем и наследуем то, что влияло на нас в юном возрасте. Именно поэтому стало совершенно нормальным делом для инди-музыканта признаваться в любви к какой-нибудь попсе или пошлому рэпу про задницы и похоть вроде 2 Live Crew.
Самым ярким подтверждением слов Трэвиса Эгеди стала группа The XX, одна из главных сенсаций 2009-2010-ых годов. Участники коллектива рассказывали в интервью сентиментальные истории про диски Алии (Aaliyah) и Рианны, прослушиваемые в комнате у сестры, да и сама манера пения двух вокалистов (трепетная, тонко прочувствованная) слишком заметно выдавала R’n’B-шные источники влияния.
Окончательно тема «нового R’n’B» закрепилась после старта вечеринок под вывеской So Bones в Лондоне. Вокруг умного музыкального блога 20 Jazz Funk Greats образовалась плотная тусовка единомышленников. Робин Кэролан, один из его основателей, решил пойти дальше – ему захотелось устраивать мероприятия для своих старых и новоприобретенных друзей. В какой-то момент Робин сообразил, что на его вечеринках лучше всего публике заходит сладкоголосый коммерческий R’n’B – так и родилась тематика So Bones.
Дальше эту волну подхватили и остальные. Например, Том Крелл из How to Dress Well – в драматургии его песен безошибочно считывался неприкрытый эротизм R. Kelly. Ну, а Autre Ne Veut и вовсе стартанул с кавера на нетленку «Bossy» главной плохой девочки от поп-музыки Линдси Лохан, а продолжил – трогательным, дерущим за душу пением фальцетом.
Размытые границы
Впрочем, у «серьезных» людей вся шумиха по поводу нового R’n’B вызывала лишь скепсис и насмешку. В принципе, претензии были справедливые. На тех самых вечеринках So Bones, быстро ставших предметом культа, не звучала какая-то особенно новая музыка, в основном старые, проверенные временем хиты. Ну, и действительно был какой-то временной отрезок, когда многие британские продюсеры бас-музыки (вроде Hyetal) использовали вокальные семплы из R’n’B-песен. Да и этот «новый» R’n’B, по сути, ничем не отличался от старого. Просто The XX и несколько других почитаемых групп и музыкантов заявили, что на них повлиял R’n’B, а остальные после этого начали делать вид, что им всегда нравилась эта музыка.
Очередной раздутый из ничего тренд, который наверняка очень быстро схлопнулся и исчерпал бы себя (как это произошло с витч-хаусом, к примеру), если бы в «новый R’n’B» не пришли действительно мощные артисты, изменившие парадигму.
После того, как «новый R’n’B» легализировали – и в течении 2011 года вышло сразу три релиза, которые доказали, что сделано это было не зря. Все три записал The Weekend – канадец Абель Тесфайе с эфиопскими корнями, который очень тонко объединял свои главные музыкальные увлечения и душевные травмы в одно целое. Его сладкоголосое пение оттеняло довольно мрачные тексты. The Weekend начитывал поверх засэмплированной пост-панк богини Сьюкси Сью, а проблемы с меркантильной любовницей решал очень по-рэперски: фразой «fuck it, I popped one» (имеется в виду, конечно, таблетка) в ремиксе на трейк Дрейка «Trust Issues». Эта талантливая мультижанровость и пронзительный вокал The Weeknd привели к взрыву тихой чувственной бомбы. Ранило всех – и тех, кто ценил интимную хрупкость вышеупомянутых The xx, и рэперов, которых пробивало на эмоциональность, и даже равнодушных к темнокожему груву слушателей. Одним словом, The Weeknd своим примером свел воедино все ключевые подпункты нового R’n’B – и проторил дорожку для остальных.
Magnum opus
Но вернемся к нашему герою. В 2012 году вышел Channel Orange, дебютный альбом Фрэнка Оушена, который моментально сделал его звездой не только новопридуманного тренда, но еще и «королем чувственности». Пришел он к этому, разумеется, не сразу.
После урагана «Катрина», разрушившего Новый Орлеан, родной город Фрэнка, он перебрался в Лос-Анджелес. Сначала Оушен думал пробыть там всего 6 недель, но его затянула насыщенная музыкальная жизнь. Вскоре Фрэнк уже зарабатывал себе на пропитание в качестве гострайтера для исполнителей первой лиги вроде Джастина Бибера и Бейонсе. Но мало кто знал его имя. Некоторые узнали о Фрэнке Оушене благодаря его микстейпу «Nostalgia, Ultra», который был выложен в открытый доступ в 2011-м году, но не стал каким-то заметным событием. Другие ассоциировали его с группировкой злых рэперов из Odd Future, к которым Фрэнк присоединился в 2010-м. Ценители правильной рэп-музыки могли заметить его гостевой вокал на пластинке «Watch the Throne», совместной работе Канье Уэста и Jay-Z. Но всего этого было недостаточно: для мощного старта нужна была какая-нибудь легенда, миф, чтобы по-настоящему заявить о себе.
И Фрэнк Оушен дал людям то, что они хотели. 4 июля, за несколько дней до выхода Channel Orange, на официальном Tumblr-аккаунте исполнителя появился документ, который выглядел как черновик буклета к предстоящему альбому. Но на деле этот текст оказался мощной историей не совсем счастливой любви, которая в итоге и предопределила все творчество Оушена. Документ на 2 параграфа, который хорошо описывал природу исполнителя: чувствительный разум и разбитое сердце.
«4 года назад я кое-кого встретил. Ему было 19 лет, как и мне. К тому моменту, когда я осознал, что влюблен, все было уже обречено. Это были безнадежные и отравленные отношения. Но всего этого невозможно было избежать или «договориться» со своими чувствами. У меня не было выбора. Это была моя первая любовь, и она изменила мою жизнь навсегда».
Этот текст привлек внимание всех СМИ, которые в первую очередь сосредоточились на ориентации артиста. У Фрэнка Оушена начали брать интервью и приглашать на эфиры, чтобы поговорить о его гомосексуальности, но вместо этого он обнажал душу перед публикой – и абсолютно этого не стеснялся. И пел с таким же открытым сердцем, чем покорил всех вокруг. На шоу Джимми Фэллона, к примеру, Оушен выдал перфоманс такой силы, что даже подыгрывавшие ему гении из The Roots оказались заметно шокированы.
В результате в первую неделю выхода пластинки Channel Orange была продана 131 тысяча копий, что позволило альбому приземлиться на вторую строчку чарта Billboard – космический результат как для дебютанта.
Почему же этот альбом поставил всех на колени? Чем эти песни покоряли слушателей с абсолютно разным жизненным опытом? Да хотя бы запредельным уровнем внутренней рефлексии и умением с хирургической точностью передавать «дух времени».
Channel Orange – это настоящий большой Американский Роман, только в песнях.
А герои его композиций достойны лучших книг Брета Истона Эллиса. Песню «Lost» он посвящает девушкам, которые считают себя «гражданками мира» и активно выкладывают красивые фотографии со своих путешествий. А на деле же их реальность – очередной будильник, пропущенный рейс, отсутствие конкретного рода занятий и вечные поиски себя. «Super Rich Kids» – гимн отпрыскам обеспеченных родителей, которые разбивают папин Ягуар под кокаином и доводят друг друга до самоубийства, но при этом, как маленькие дети, ищут простой любви и внимания. Эпическая 9-минутная композиция «Pyramids» – метафорическая история падения Черной Женщины, которая раньше на своей родной земле была настоящей богиней, а на западном полушарии ей отведена уничижительная роль куска мяса для похотливых мужчин. Делая исторические отсылки к истории Клеопатры, которая предала свою страну, став любовницей Марка Антония, Фрэнк Оушен рассказывает реальную историю своей подружки, которая ушла от мужа и стала стриптизершей.
Одним словом, Channel Orange продемонстрировал не просто рождение «нового Принса» в музыкальном смысле, но и убийственно точного сочинителя текстов, документирующих нашу эпоху.
Boys Don’t Cry и Blonde
Взбудораженная общественность требовала продолжения, но Оушен не спешил. Еще в апреле 2014 года он объявил о том, что его следующий альбом, концептуальная пластинка Boys Don’t Cry (в итоге альбом получил название Blonde – прим.ред.), практически завершен. И с тех пор держит публику на голодном пайке, заставляя затирать Channel Orange до дыр. Дата релиза неоднократно переносилась, в соцсетях регулярно поднимались «волны ненависти», самого Фрэнка регулярно клеймили «обманщиком». Последней датой, которая вроде как должна была оказаться финальной, был назначен июль 2016 года – и в последний день месяца, когда новый альбом Оушена так и не вышел, люди буквально взорвались негодованием.
Но здесь удивительна риторика этого негодования: злые, измотанные ожиданием фанаты не поливают грязью исполнителя, а пишут примерно следующее: «Оушен, конечно, засранец, и в очередной раз нас обманул, но мы все равно ждем с нетерпением – пусть он об этом знает».
