Спецпроєкти

Как мы перестали пахнуть и разучились нюхать


Олесь Николенко рассказывает об утерянной эпохе ароматов нашего общего детства: от уютной затхлости квартир и тетрадок с апельсиновым вкусом до запаха алкаша с лестничной клетки. И о том, почему вонь окружающего мира – это очень важно.

В High Hopes, лебединой песне группы Pink Floyd, есть следующие строчки: «The grass was greener / The light was brighter / The taste was sweeter». В этой песне – примерно все ощущения, которые настигают взрослеющего человека. От коньяка его уже не тянет на подвиги, а просто сильно болит голова и выпадает весь следующий день. В путешествиях хочется не автостопной романтики, а прежде всего комфорта, да и не приносят уже эти путешествия ощущений, что ты Христофор Колумб. Обо всем об этом уже сказано, спето и снято космическое количество материала, но даже странно, что во всех этих околоностальгических вещах так редко уделяется внимание запахам.

А ведь они в нашем детстве были ключевыми.

nilsericson10

Такие вещи трудно забыть. Мама отправила в булочную за хлебом. Проводив взглядом булочки, от сладости которых слегка кружится голова, ты идешь с кирпичиком «белого» в руках, вдыхаешь его свежесть и начинаешь предательски отгрызать горбушку, не дождавшись обеда. На обед – борщ или суп с лавровым листом и котлетки, запах которых слышно еще на первом этаже и который тебе в целом нравится, но детский дух противоречия заставляет капризно отодвигать тарелку. В школе/садике/подъезде, проходя мимо свежевыкрашенной в тошнотный синий цвет стены, мимолетно ловишь носом запах краски и ловишь себя на том, что он тебе нравится. Если добавить к этому бензин, которым немного пахла дедушкина старенькая машина, то у тебя на руках оказывается первый списочек guilty pleasures, личных тайн, о которых не расскажешь в приличном обществе – все равно не поймут. Но которые так греют душу.

Когда в очередной раз возвращаешься из школы, вдруг, вместо привычного запаха домашней стряпни ты встречаешь лежащий на лестничной клетке огромный грязно-серый сверток. Сверток нечленораздельно мычит, от него разит неповторимой комбинацией из водочного перегара, дешевых сигарет и, иногда, справленных естественных потребностей. Ты пугаешься, резко перескакиваешь через него и просачиваешься в свою квартиру. И только потом узнаешь от взрослых, что это не сверток, а дядя Коля, местный алкаш, которого по достижении кондиции жена каждый раз со скандалом выгоняет из квартиры. Теперь для тебя так пахнет отчаяние и боль.

nilsericson18

Школы делали из нас законченных мизантропов, но было в них и кое-что хорошее, а именно: канцелярия и бумажные изделия, которые благоухали получше цветов. Те, кто еще учился в школе в самом начале нулевых, наверняка застали тетради фирмы «Мрії збуваються», которые действительно пахли клубникой, бананами, апельсинами и так далее. Нужно было просто потереть обложку и вдохнуть. Куда же они делись?

Цветные мелки Crayola, считавшиеся элитными, пахли творческим успехом – их не принято было разбазаривать на то, чтобы расчертить на асфальте обычные «классики». Ими рисовали нечто особенное. Например, признания в любви Даше или Кате под окнами. Желто-синие ручки «пиши-стирай»: один конец писал толстым синим фломастером (и находился в расстрельном списке почти у всех учителей, но нас это не останавливало), а другой – стирал ошибки и помарки, а еще слегка отдавал спиртом. Не так, как от дяди Коли, но по-своему гипнотично.

nilsericson16

Учебники никто в здравом уме не любил, но от них так приятно веяло типографской краской – от новых книжек, которые нам доставались крайне редко, а потому имели такую исключительную ценность. Даже скучный учебник математики, если был свежим, можно было нюхать, рассматривать, гладить новый, незатрепанный еще корешок, разъединять склеившиеся страницы. А ластики всегда пахли одинаково, независимо от того – это престижная розовая резинка с надписью «Malaysia» или же более грубый и суровый отечественный производитель. И нюхать их было тоже приятно. Школа – это еще, конечно, самый настоящий teen spirit в раздевалках перед физрой, где находиться больше одной минуты можно было только в противогазе. Причем как в мужских, так и в женских раздевалках. А настоящий «запах женщины» начинался для нас не с одноименного фильма с Аль Пачино, но с маминых сладких духов и дезодоранта старшей сестры.

Аромат пластика в то время тоже дарил радость, ведь ассоциировался с основном с новыми игрушками от китайского производителя и перегретыми пыльными корпусами наших первых компьютеров.

От шпал на железной дороге несло горьковатой смолой – аромат путешествий. Семейные визиты к гостям тоже запомнились запахами: едва только переступив порог чужого дома, можно было почувствовать сложную комбинацию из старого потертого дерматина, паркета, крашеных стен и, опять-таки, домашней еды. Из-за легкой затхлости помещения этот запах окутывал с головой, он отличался от того, как пахло дома, но все же был родным и уютным. Пока родители пили чай и общались о важном на кухне, тебе приходилось играть с соседским Борей или Леной, но внутри жило чувство порядка, защищенности.

nilsericson13

Лето ассоциировалось с жуками-вонючками, с запахом хлорки в бассейне, горелой и свежескошенной травы, жареного мяса и ароматом пропитанного влагой деревенского леса, начиненного комарами.

Нельзя не вспомнить и тонкий аромат сухой пыли, липовых деревьев, новых коробочек с пластилином, затхлых квартир с бабушками и дедушками, которые не проветривают комнаты, боясь простудиться, и не проводят уборок, потому что им сложно. Продолжать можно до бесконечности.

Сейчас же настоящие запахи умело скрываются. На тело наносятся ультрамощные антиперспиранты, парфюмы, туалетная вода – на них многие из нас тратят состояния. В городах можно различить разве что запах стерильности (и освежителей воздуха), сигаретный дым и автомобильную копоть. Резкие, пряные ароматы практически отсутствуют, за естественные ароматы тела нам чаще всего стыдно, а вместо деревень и разных странных городов мы теперь путешествуем в торговые центры, где ничем не пахнет. Либо в красивые города, где все запахи будто бы специально заготавливают для тебя на блюдечке.

И только когда попадаешь в последний оплот простого работящего человека – скажем, в забитый троллейбус или маршрутку в час-пик, на немногочисленные олдскульные рынки – обоняние радостно оживляется, принимается работать в полную мощность. Именно в такие моменты ты понимаешь, что вот она – реальная жизнь. Мы пока еще не в матрице.

Фото: Нильс Эриксон

#bit.ua
Читайте нас у
Telegram