Фанат и не фанат оценивают премьеру нового сезона «Игры престолов»
Олесь Николенко – с позиции скептика
Если кто-то еще сомневается, что «Игра престолов» – это сериал, создатели которого конкретно поехали на теме смерти, то вот краткий пересказ премьерной серии нового сезона. Без явных спойлеров. Первые минут десять персонажи обсуждают погибших в минувшем сезоне. Бравая женщина и ее напарник режут на салат нескольких вооруженных воинов на скакунах (скакунам достается тоже). Дальше Серсея Ланнистер горюет по поводу умерших родственников. Затем одно высокопоставленное лицо (и его сына) хладнокровно убивают его же подчиненные. Таким образом проходит ровно полчаса от длительности всего эпизода. Еще нам демонстрируют скелет барана, а также поминают Кхала Дрого, погибшего в конце первого сезона. Ах да, в конце показывают немножко наготы, обрывая повествование очередным клиффхэнгером и буквально вынуждая писать своим собратьям по несчастью, подсевшим на «Игру престолов»: «Ты это видел(а)? Ну и как тебе?».
«Игра престолов» всегда была сериалом о крайностях. Просто раньше нам это было в диковинку, да и проворачивались эти крайности с куда большим изяществом. Первые два-три сезона мы привыкали к альтернативному Средневековью, в котором может произойти что угодно: как инцестуальные отношения брата и сестры, так и случайная смерть. После Красной свадьбы все скатилось в такую хардкорную версию мыльной оперы, обставленной декорациями древности. Если убрать из «Игры престолов» насилие (градус которого с каждым сезоном зашкаливает), рандомные смерти персонажей, секс, драконов, то что останется? Обыкновенная история о человеческой алчности, о том, что борьба за власть не знает границ, а жизнь, в общем, непредсказуемая и очень сложная штука. Короче говоря, очередная мыльная опера в духе «Анатомии страсти», где, к слову, тоже очень часто и непредсказуемо погибают герои.
Пока привыкаешь к очередному персонажу, его внезапно убивают и вся ценность этого персонажа и твоей личной эмпатии теряется – вот к какой формуле скатилась «Игра престолов». Да, эти сюжетные крайности ломают «линейную структуру», но ничего хорошего из этого в итоге не получается. Как гласит народная мудрость: що занадто, то нездраво.
Влад Недогибченко – с позиции фаната
Безумно интересно наблюдать усредненную народную реакцию на “Игру престолов” после премьеры (и ключевых эпизодов) каждого нового сезона. С премьерой шестого это делать пока рановато, но все же если очень захотеть, то пока что средняя температура по палате следующая: кому-то старт показался довольно тихим, кому-то слабым, а кто-то просто любовался новым Кхалом и каламбурил на тему последней сцены.
Тут надо вспомнить, что это первый сезон “без Джорджа Мартина”, то есть, снятый без его книги в основе попросту потому, что новую книгу Мартин пока так и не соизволил написать. При этом, создатели сериала Дэвид Бениофф и Дэн Вайс позволяли себе немалые вольности еще в прошлом сезоне, после чего их стали побаиваться даже больше, чем старика Мартина.
Тут хочется вспомнить прецедент с другим великим сериалом – “Во все тяжкие”, который произошел на его предпоследнем сезоне. Тогда критики неожиданно для самих себя стали обнаруживать, что сериал вдруг “стал скучным”, ну или, по крайней мере, не таким зубодробительным, как в первых сезонах. К последнему сезону, впрочем, все взяли свои слова назад, поняв, что это была такая задумка – затишье перед бурей и зловещее напоминание о том, как изменился Уолтер Уайт и к чему все идет.
Так вот, есть стойкое ощущение, что с “Игрой престолов” произойдет нечто похожее, и относительная тишина премьеры шестого сезона – это такое затишье перед бурей. Если все эти годы с “ИП” нас чему-то научили, так это тому, что у Бениоффа с Уайсом есть удивительная способность – продолжать удивлять пять лет подряд, когда, казалось бы, можно было бы выучить все их приемчики и схемы. А “Игра престолов”, как сообщалось ранее, была рассчитана на 7-8 сезонов, то есть, как раз выходит на финишную прямую.
В одном эпизоде Тирион Ланнистер идет с Варисом по опустошенной и запущенной городской площади, и говорит что-то вроде “Меерин теперь скован страхом”. Почему-то кажется, что такая относительная тишина – вполне себе намеренный атрибут этого страха. И самое интересное, стало быть, еще впереди.
