Спецпроєкти

Оболонь – Мане, Голосеево – Дали: киевские районы через призму известных картин


Редакция опять ушла в размышления об относительности бытия и попыталась сравнить классическую живопись со столичными районами.

Голосеево – Дали, «Искушение святого Антония»

При взгляде на Голосеевский со стороны, складывается впечатление, что он сначала приснился Дали, тот его нарисовал, а по этому эскизу один из поклонников творчества взял и создал район. Здесь все смешалось – заводы, фабрики, рынки, научные институты, ВУЗы, библиотеки, ипподром, парки, музеи, монастырь… Кстати, уже в XVIII веке Голосеево стало любимым дачным местом церковной знати (уловили иронию?). Очень уж перекликается с «Искушением святого Антония», где герой всеми силами пытается противостоять искушениям в виде мирской славы, чувственных наслаждений и боевых радостей. Эти олицетворения грехов несут на себе животные на тонких ногах – стоит Антонию поддаться, и калейдоскоп грехов упадет на него и землю.

Некоторые считают, что эта картина Дали стала первой из тех, в которых сплелась классическая живопись, спиритуализм и намек на атомную эру. И похоже, Антонию удалось выстоять – в отличии от Голосеево.

Святошино – Шишкин, «Утро в сосновом лесу»

«Утро в сосновом лесу» или «Три медведя» в простонародье (но вы же заметили, что их четыре?) – именно это полотно Шишкина как нельзя более удачно олицетворяет собой дух Святошино. Леса, километры лесов, поспособствовали тому, что в начале ХХ века этот район стал дачным поселком Киева, полюбившемся местной буржуазии. Сначала сюда потянулись Терещенко, Семадени, Бульон, а затем – все, кому не чужды радости пребывания на природе. Силами активистов этот своеобразный лесной курорт всегда поддерживался в чистоте, шоссе постоянно орошали водой, а предприятия, мешавшие шумом отдыхающим, быстренько закрывались – например, кинотеатр, который сегодня называется «Экран» и находится по адресу проспект Победы 117.

Кроме того, сюжет картины – один из наиболее «цитируемых»: его можно увидеть везде – на обертке конфеты, старых обоях или вышитом коврике у бабушки на даче. То же можно сказать и про Святошино – необязательно его любить, чтобы чувствовать себя здесь как дома.

Соломенка – Перов, «Сцена у железной дороги»

Оказывается, Соломенка была бы не Соломенкой без ж/д. Поэтому, несмотря на то, что герб района содержит масонские знаки, мы решили, что лучшим олицетворением его станет «Сцена у железной дороги» Перова. Дело в том, что в 30-е годы XIX века Соломенка представляла собой эдакое небольшое село, предместье Киева. В простых мазанках, крытых соломой, от чего и пошло название, жили простые люди – крепостные, отставные солдаты и бедняки. Некоторых позже переселили в эту местность в связи с прокладкой путей на их землях. Естественно, поначалу это не вызвало особого ажиотажа, но благодаря железной дороге у многих появилась работа и материальные средства.

Весь котлован чувств и эмоций, на котором замешана история района, успешно передал на своем полотне Перов: одни смотрят на прибывший поезд со страхом и недоверием, другие – с восхищением рассматривают метлу для очистки рельсов от снега, а женщина-путеобходчик в форменной тужурке – обреченно. Согласитесь, у каждого из нас время от времени возникает такое же выражение лица, когда нужно пройти по Воздухофлотскому проспекту к вокзалу.

Оболонь – Мане, «Завтрак на траве»

Ах, Оболонь-Оболонь! Для одних – предел мечтаний, для других – кладезь характеров книг и сюжетов картин. Честное слово, такое впечатление, что Мане именно ею и вдохновлялся. Давайте разберем по пунктам: сень деревьев, манящая в эту жару людей абсолютно разного толка – от аспирантов филфака до типочков в штанах с лампасами – есть. Водоем с лодкой и купальщицей – есть. Поляна с сезонными фруктами и бутылкой кое-чего покрепче – имеется. Ну, и наконец, компания – девушка, не стесняющаяся своей наготы (правда, на Оболони наготы почему-то не стесняются дамы постарше и помощнее), и мужчины, ведущие разговоры о вечном.

Вот она – идеальная dolce vita Оболонского района. В свое время критики назвали этот «завтрак» несъедобным, хотя нам кажется, они просто немножко завидовали. Как и все мы – жителям Оболони.

Подол – Ренуар, «Бал в Мулен де ла Галетт»

Подол – район-праздник: наверное, нет такого киевлянина, который бы не любил его, игнорировал или старался обходить стороной. Причина такого успеха очевидна – это и радующая глаз архитектура (после клонированных домов Позняков, например), и нарядные толпы туристов, и уличные художники, соревнующиеся за внимание с уличными музыкантами… Здесь просто царит атмосфера добродушия и приподнятого настроения – прямо как на полотнах Ренуара, которого окрестили художником, не нарисовавшим ни одной печальной картины за всю свою долгую жизнь.

«Бал в Мулен де ла Галетт» – это обычные танцы, проходившие время от времени на площадке ресторана на Монмартре. При первом взгляде на картину ты не понимаешь, почему кажется, что люди на ней действительно движутся, танцуют или разговаривают, но потом обнаруживаешь – все дело в солнечном свете, проникающем сквозь листву деревьев и создающем это самое ощущение реальности. Такой светлой реальности, частичкой которой ты ощущаешь себя и на Подоле.

Печерск – Климт, «Поцелуй»

Чего уж там таить – у многих сегодня Печерск ассоциируется далеко не с Лаврой и её холмами, как это было раньше, а с высотами другого толка. Климт же обожал работать с золотом, не стеснялся использовать его в излишестве, и наверняка имел что-то на уме, изображая женщину на «Поцелуе» так, словно не очень-то она его и желает. Многие, говоря о полотне, приводят в пример аналогию с птицей в золотой клетке, которой и вырваться не под силу, и терпеть больше невмоготу. На высокие материи мы не претендуем, но, согласитесь, эта история часто применима и к Печерску.

Климт когда-то признался, что, рисуя портрет женщины на полотне по фотографии, влюбился, поэтому не хотел изображать её в момент поцелуя с другим мужчиной. У каждого есть право немного пошутить, но Печерск обычно таких шуток не понимает.

Шевченковский – Рафаэль, «Три грации»

В своей картине «Три грации» Рафаэль изобразил Любовь, Красоту и Невинность. Одной рукой они держатся друг за друга, поскольку неотделимы и всегда идут вместе. Во второй – держат золотые сферы, которые сравнивают с яблоками, добытыми Гераклом во время своего 11 подвига. Как и в случае с Шевченковским, внешний вид девушек не совсем совпадает со стандартами современной красоты. Но на фоне вроде бы ничем не отличающегося пейзажа они просто притягивают взгляд зрителя, заставляя рассмотреть и полюбить каждую черточку, идеальную асимметрию и иррациональный свет, исходящий от картины.

То же самое и с Шевченковским районом – он местами может вызывать недоумение или легкое чувство досады, мол, чего им все так восторгаются? Но стоит остановиться, присмотреться поближе – и ты понимаешь, что вот оно – «золотое сечение» города.

Дарница – Матисс, «Танец»

Все восторгаются архитектурой Подола, видами Печерска и набережной Оболони. Но рано или поздно – возвращаются домой: на Позняки, Осокорки, Харьковский. И тут просыпается настоящая человеческая природа – та самая, за которую картины Матисса называли «дикими», что дало начало новому художественному течению фовизму. Сюжет «Танца» прост и незамысловат: женщины, взявшись за руки, предаются безудержному веселью. Ничто не отвлекает зрителя от созерцания этой картины: ни буйство красок (их всего три), ни пейзаж (если по аналогии, то МАФы не в счет), ни даже лица, ведь главное – только естественный порыв, которому люди отдаются без оглядки на правила приличия.

Это полотно не вызывает смешанных чувств – здесь все просто и понятно, как и в Дарницком районе: его нужно или принять, или оставить эти попытки. Главное – не сдерживать себя.

Днепровский – Шагал, «Над городом»

Днепровский район – эдакий мост между возвышенным Печерском и приземленной Дарницей: он вроде бы и тянется к вечному, но унылые хрущевки и бабули-задиры на рынке не дают забыть о настоящем. Вот так и Белла на полотне своего муже Марка – хоть критики и говорят, что взгляд у нее задумчивый и влюбленный, посторонний наблюдатель прочтет в нем безнадежность и некоторую отчаянность. Но, влекомая мужчиной, она способна лишь вскинуть руку на прощанье.

Тем не менее, картина, как и район, полна какой-то непонятной ностальгии и романтики, при взгляде на которую хочется всплакнуть и прогуляться между сосен у станции Черниговской. Или бабулю на рынке приобнять.

Деснянский – Брейгель, «Игры детей»

Многие называют Деснянский район «киевским Шанхаем», но мы бы сравнили его с полотнами Брейгеля – они бывают столь же алогичны, как застройка Троещины, и столь же нескончаемы. Например, на картине «Игры детей» изображен город без предела перспективы. Его улицы заполнены не совсем реалистичными домами, зато понятно, что автору и в голову не пришла мысль как-то их улучшить или приукрасить (это нам знакомо). Что же касается жителей этого странного города, то все они – дети, занимающие любой клочок пространства для своих игр. Путем таких непростых аллегорий автор подсказывает нам, что любая человеческая деятельность бессмысленна и нелепа, но заниматься ею нужно с самым серьезным выражением лица.

Наблюдать за Деснянским, как и за «Играми детей», можно часами, постоянно находя новые и увлекательные детали. И черт с ним, с Шанхаем – дойдем когда-то и до восточного искусства.

#bit.ua
Читайте нас у
Telegram