Культурный срез: Лиза Готфрик
В новом выпуске шоу «Культурный срез» в гостях у Кoнстантина Дорошенко человек весьма разносторонний: поэтесса, писательница, чтец собственных произведений, психолог – Лиза Готфрик.
Относительно психологов у меня всегда было такое подозрение, что в эту профессию идут люди, которые хотят спрятаться от собственных проблем и удостовериться, что сложности существуют не только у них.
Ты профессионально занимаешься психологией, работала с бойцами АТО. Ты пошла в психологию, чтобы сперва изучить себя? Откуда этот интерес?
«Многие идут решать свои проблемы с помощью психологии, но у них не получается и это видно по ним».
На факультет психологии я пошла за компанию. Закончила, начала работать в достаточно сложном месте и попала под профессиональное выгорание. У меня тогда была нестабильная обстановка в жизни. Но я получила очень интересный опыт и в целом хорошие знания по патопсихологии – это особенность протекания психических болезней, кризисных состояний. Потом я долго этим не занималась и ни к какой деятельности не могла относиться серьезно.
«До 30-ти я была профессиональной бездельницей. Но когда началась война, решила вернуться в психологию».
Я получила очень интересный опыт, хоть и болезненный. Он привел меня к тому, что я продолжила учебу – прохожу программу по травматерапии и начала консультировать.
Насколько возможна адаптация людей, прошедших войну, к обычной жизни?
Сейчас много говорят про ПТСР – посттравматическое стрессовое расстройство. На самом деле проблема другая – проблема социальной адаптации. Для мужчины важно иметь деньги, работу. Сколько их не вози в санатории, на психологические консультации – ничего не получится, если у них не будет социальной обустроенности, понимания, как обеспечить свою семью, и возможности самому поехать в санаторий, а не за счет государства, взяв двадцать справок и пойдя на поклон.
Мне довелось читать твой роман «Красавица», я знаю, что рано или поздно он будет выдан.
Постоянно какие-то препятствия на пути к этому, но я не тороплюсь.
На определенном этапе роман показался мне похожим на бухгалтерскую книгу. С другой стороны, я читал его до редактуры. После неё он конечно изменится. Но все равно роман интересен как некий документ постсоветской жизни. Там очень много о наркотиках, о сексуальной девиации.
Постсоветскому читателю, который немножко разбалансирован в гуманитарном образовании, свойственно в любом произведении искусства видеть автобиографию автора. Это касается и твоего романа. Люди ужасаются и говорят, что ж это за наркоманша, проститутка, извращенка эта Лиза Готфрик. Насколько роман автобиографичен?
«Красавица» действительно была автобиографичной во многом. Я не старалась там никого придумывать, писала, как этюд с натуры. Это был мой первый литературный опыт. Думаю, что в следующих произведения уже буду больше отходить от своего образа.
«Написание романа – это сильный опыт переживания себя, мне надо было залечить какие-то свои травмы, проблемы».
Меня постоянно спрашивают: кто на вас женится? Ну вот, недавно я без проблем вышла замуж.
В чем прелесть «Красавицы» – она очень иронична. Этим она смягчает экстремальный опыт, который там описан. Но я все равно подвожу читателя к тому, что пережив его, обретаешь спокойствие. «Красавица» заканчивается тем, что мне исполнилось 30, я стала спокойная, учусь, занимаюсь спортом.
Не предала ли ты людей своего круга, которые поняли, что можно жить абсолютно свободно, отбросить какие-то социальные штампы вроде брака? Зачем нужен был штамп в паспорте?
Скажу кратко: это единственный человек, за которого я бы вышла замуж.
Опыт семейной жизни новый для меня, потому что я привыкла жить одна. Несмотря на то, что у нас очень хорошие отношения, взаимопонимание, мы доверяем друг другу и любим, все равно
«совместная жизнь – это притирки. Для меня этот опыт экстремальнее, чем все «секс, наркотики и рок-н-рол» предыдущих годов».
Кроме семейной жизни у меня еще куча дел. Очень много учебы. Современная психотерапия предусматривает постоянное обучение, повышение квалификации, работу с супервизорами, потому что иначе ты не можешь работать эффективно, не можешь помогать людям.
Мне доводилось брать интервью у нескольких психиатров. В отличии от психотерапевтов, они совершенно иначе подходят к тому, что такое человеческий мозг и психика.
Вот в этом проблема многих психологов: они очень плохо знают патопсихологию и работу головного мозга. И, к сожалению, я часто встречаюсь в своей работе с тем, что у человека психиатрический диагноз, а его десятками годов лечат НЛП.
Психиатры настаивают на том, что нужно принимать таблетки. Что ты об этом думаешь?
Надо смотреть на конкретный случай. В некоторых ситуациях психотерапией без приема медикаментов мы можем довести человека до суицидальных рисков. На той программе, которую я сейчас прохожу, нас учат понимать границы своей ответственности.
«Потому что если ты пропускаешь суицидальный риск, шизофренический эпизод и продолжаешь лечить человека «добрым словом», то, по сути, совершаешь преступление».
Давай отойдем от психиатрии. Мне невероятно нравится, как ты декламируешь свои стихи. Также ты пишешь очень интересные тексты для песен, но, что меня удивило, в последнее время ты вдруг сама начала их исполнять.
Ой, я пою ужасно…
Вопрос не в том, поешь ужасно или прекрасно.
Ты не можешь расстаться с продуктом своего творчества?
Нет, если б у меня его покупали или просто брали. Я готова отдавать.
«Я же такой человек, для которого бабки не главное».
Есть песни, которые я хочу петь. У меня два занятия по вокалу в неделю и два по дикции, причем я понимаю, что пою плохо и не стану певицей. Но я знаю, что работаю и что есть материал, который подходит мне.
Это как я три года занималась пилоном.
«Я понимала, что не стану художественной гимнасткой, но когда ты занимаешься тем, что у тебя не получается, что тебе больно, противно, тяжело, это очень воспитывает дух».
