“Бывали случаи, когда на оператора и редактора неслись с топором и монтировкой”. Редактор ток-шоу про кровь и страсть в своей работе
Социальные ток-шоу, которые, по идее, должны показывать жизнь и актуальные проблемы общества, уже давно превратились в кунсткамеру. Именно там можно увидеть детей, которые «доедают собаку», подростков, живущих в общественном туалете, и отцов, которые насилуют собственных детей.
Bit.ua поговорил (анонимно) с журналистом одного из таких телепроектов, чтобы выяснить, откуда берутся все эти жуткие истории, почему люди соглашаются скандалить на всю страну и насколько происходящее в студии походит на правду. Некоторые детали в интервью были изменены, чтобы сохранить анонимность.
Ток-шоу такие трэшовые, потому что люди хотят жести
В ток-шоу зачастую показывают трэшовые истории, потому что людям нравятся именно они. Об этом говорят рейтинги. Зрители смотрят трэш по двум причинам: либо они находят там отголоски своих проблем и понимают, что они не одиноки, либо смотрят и думают: «Ничего себе, как хорошо, что это происходит не со мной». Именно поэтому в эфире «жестяк».
Мы много раз пытались снимать хорошие и добрые истории, но людям реально нужно больше крови, страсти и жести. К примеру, мы сделали программу-помощь, то есть во время программы мы рассказывали историю женщины с редким заболеванием и призывали зрителей сброситься ей на операцию. Конфликта в этой программе не было. Цифры были минимальные, даже не средний рейтинг. Зато программа с женщиной, которая вышла замуж за заключенного, увиделась с ним два раза и родила, всем была интересна. Между цифрами этих двух программ пропасть, в том числе и коммерческая. Ты видишь это и понимаешь, что хотят смотреть люди, а что нет.
Героев для своих программ в основном я ищу в региональных СМИ. Больше всего мне нравится «шуршать» на всяких «Сільських вістях». Обычно это работает так: сначала региональные журналисты пишут обо всех историях, а после уже подключаемся мы. Еще мы обращаемся во всевозможные организации (такие как организации по противодействию насилию или соцслужбы), но там нам не особо идут навстречу.
Кроме того, желающие прийти на ток-шоу сами звонят на программу. Часто. Правда, не всегда с «трэшняком». Доходит до того, что на наши горячие линии приходят жалобы из разряда «сусід капусту на городі вкрав». Таких звонков реально много.
Работает и сарафанное радио: твои герои передают номер своим друзьям. Часто тебе могут позвонить и предложить нормальную историю абсолютно незнакомые люди.
Мне сложно сказать, почему люди хотят выяснять отношения на камеру в студии. Часто они не осознают, что их проблема будет вынесена на всю страну. Да, они понимают, что это телевидение, но они не понимают, что журналисты будут «копать». Люди обращаются на программу с расчетом, что история будет разворачиваться так, как они решат. Нет. Так не будет.
Мы опрашиваем всех: знакомых, соседей, дальних родственников, людей, с которыми они не виделись сто лет, мы пробиваем по базам, смотрим, где и при каких обстоятельствах уже «всплывал» этот человек. Мы общаемся со всеми, кто может рассказать нам достоверную и дополнительную информацию.
Например, однажды на программу обратилась женщина, которую бил муж. Она хотела разобраться с этим. Пока мы разрабатывали историю, выяснили, что ее ребенка насиловал воспитатель. В студии это прозвучало. Первое правило для героя: если вы нам чего-то не рассказали — не значит, что мы об этом не узнаем. К этому нужно быть готовым. Тут важно понимать, что мы остались в пределах темы, с которой к нам обратилась женщина — насилие в семье. Просто мы дали ее шире.
Несмотря на то, что журналисты много общаются с героями программы и кажется, что знают о них практически всё, на съемках всегда «выстреливает» что-то неожиданное.
Например, когда жена приезжает поддержать мужа, а по ходу программы оказывается, что антигерой – ее любовник, и она уходит к нему. Или когда застенчивый молчаливый ребенок на вопрос ведущего «Почему ты обижаешься на маму?» говорит: «Потому что она распяла мою кошку в палисаднике, чтобы я слушалась». Вот от такого всегда шок. Ты никогда не можешь угадать, когда что-то такое произойдет.
Кстати, детей мы стараемся изолировать от студийных скандалов — они сидят в отдельной комнате с няней. Мы приводим их в кулису за пару минут до выхода. Обратите внимание: детей в ток-шоу обычно выпускают под конец. По крайней мере, мы так делаем.
Взрослые герои обычно выходят из кулисы с какой-то репликой и эмоциональным посылом. Зачастую это не их решение
До выхода в студию с героем работает редактор. В кулисе мы людям обычно говорим так: «Когда ты сядешь на диванчик, тебя могут перебивать или спрашивать не о том, что ты хочешь сказать. Только в момент выхода все внимание сконцентрировано на тебе. От первых секунд, от того, как и что ты скажешь, зависит, как тебя воспримут дальше».
Обычно мы подсказываем герою, как сформулировать свой посыл кратко и ярко. Бывает по-разному, кто-то выходит и дословно повторяет слова журналиста. Человек попадает под софиты, видит зрителей и говорит то, что слышал последнее. Это состояние аффекта, что ли. Бывает и так, что человек говорит от себя.
Написание сценария ток-шоу — стандартная процедура, чтобы схема сработала, нужно собрать всех героев
У любого ток-шоу есть сценарий, но в нем не прописан текст, который говорят люди. В нем прописан порядок выхода героев, сюжетов и вопросы ведущего. Да, все люди настоящие, как и их проблемы. В этом главная жесть ток-шоу.
На программе, где я работаю, использовать подставных участников категорически запрещено. За это строго наказывают: от большого штрафа до увольнения. Только однажды мы (журналисты в тайне от всех) хотели посадить подставного героя, нам реально не хватало одного яркого человека, но ничего не вышло… Когда все люди в студии — участники одной истории, то левый человек всегда выглядит слишком неестественно. Мне кажется, сыграть в таком случае очень сложно.
Если ключевого человека нет, мы либо полностью отказываемся от истории, либо придумываем, как можно выкрутиться без этого героя.
Важно понимать, что журналисты или сценаристы ток-шоу не могут создать конфликт. Конфликт существует и без редактора. Наша задача — найти и показать его максимально четко и ярко.
Да, редактор может подкинуть провокацию. Он может подогревать какую-то линию и выдерживать ее до определенного момента, не сообщая всех подробностей, но если между героями нет настоящего конфликта, ток-шоу бессильно.
Написание сценария ток-шоу — стандартная процедура, главное, собрать всех героев, чтобы схема сработала. Итак, тебе понадобятся: заявитель проблемы, очевидец, вторая сторона (один-два человека), поворотный герой.
Кстати, поворотный герой — обязательная составляющая любой программы. Без него нельзя. Это такой человек, который переворачивает историю с ног на голову, превращая «хороших» в «плохих» и наоборот.
Например, к нам обращалась женщина. Она жаловалась, что ее ненавидят собственные дети. Итого, первая в студию вышла она, вторая вышла ее дочь, потом мы послушали рассказ очевидца, (рассказавшего, какие дети эгоисты и как мать ради них старается), и потом вышел поворотный герой — дедушка этих детей. Он объяснил: тебя дети ненавидят не просто так, а за то, что ты мужа зарезала у них на глазах.
Таким образом героиня, которой всю программу зрители сопереживали, которую жалели, резко стала плохой. Поворотный герой всегда появляется и говорит: «Этот человек не тот, за кого себя выдает». Ой, эта история, конечно, жесть. Зарезала мужа и продолжила заниматься домашними делами.
И, кстати, если герой во время записи программы признается в преступлении, за ним приезжает настоящая полиция и арестовывает его тоже по-настоящему. Выглядит это так: ведущий уточняет: «Вы осознаете, что вы сейчас на всю страну признались в правонарушении и вас после программы могут задержать?», запись программы продолжается. Тем временем редактор из кулисы вызывает копов. Они не могут отказать нам, мы сообщаем о преступлении. Нравится им или нет, но они приезжают и выводят героя из студии. Это их работа — задерживать преступников, неважно, в студии они или нет.
Сложнее всего в студию затащить козла отпущения, но есть варианты
Сложнее всего затащить в студию того участника, который потенциально может превратиться в козла отпущения. Ну, например, история о том, как отец, по словам матери, насилует свою дочь. Ясное дело, что сложнее всего будет достать отца.
В подобных случаях я объясняю человеку, что программа состоится в любом случае – с ним или без него. То есть я даю ему выбор, но решение он принимает сам.
Я говорю, что у него два варианта. Первый: мать в студии заявит, что ее ребенка насилует конкретно этот мужчина, и никто не опровергнет этого (люди додумают все сами). Вариант второй: слово против слова — он выйдет и расскажет свою правду.
Психологически этот прием зачастую срабатывает. Кстати, как на тех, кто виновен, так и на тех, кто невиновен. Если человек не виноват, то он считает своим святым долгом поехать и опровергнуть что угодно, а если человек виноват, то программа — его последняя соломинка, за которую он может подтянуть свою репутацию.
Да, программы без участия второй стороны могут существовать, но если история резонансная или случай кричащий. Из последнего, что я видела, —скандальная история с 12-летней роженицей. Программа состояла из нескольких частей, и, если вы заметили, в первой была представлена только сторона молодой мамы. Парня, которого девочка называет отцом ребенка, или человека, который бы говорил от его имени, не было. Он подтянулся уже на второй серии.
В основном на людей, которые не хотят ехать, срабатывает психологический крючок «А вы знаете, что о вас говорит ваш оппонент?» Ты ему приоткрываешь два-три слова, и человек сразу же начинает эмоционально оправдываться. В ответ ты говоришь: «Так а почему же ты не скажешь об этом в студии?» Готово.
Платить или нет героям за участие — политика каждого отдельного ток-шоу, конкретно мое не давало деньги — не было смысла, и так получалось. Разве что какие-то суточные на еду или проезд. Это делается тогда, когда у человека есть желание приехать, но нет возможности. Например, однажды у меня бабушка спрашивала, сколько пенсий ей нужно снять, чтоб попасть к нам на программу (смеется).
Ток-шоу – это работа с людьми, а люди непредсказуемые. У меня неоднократно бывало, что гость сбегал прямо перед эфиром. Однажды за час до программы ключевой герой отключил телефон. Мы, конечно, обзвонили всех его знакомых и объездили места, где он мог быть, – всё мимо.
Тогда мы решили продолжать без него. Этот мужчина должен был выходить первым, именно он должен был рассказывать историю, в которую потом добавлялись бы подробности.
Нам пришлось радикально перестроить сценарий. Часть вопросов, которые мы готовили для него, мы задали «очевидцу». Решения принимались по ходу программы. Тогда получился, кстати, неплохой эфир, а тот мужчина так и не вышел на связь. Ну и ладно.
Бывают, конечно, случаи, когда программа полностью слетает. Например, однажды главный герой программы сбежал из гримерки за несколько минут до начала.
Такое надо контролировать. Зачастую за сутки до съемок у героев, которые согласились приехать в студию, начинается мандраж. Это абсолютно стандартная история. Всегда кто-то из героев перед программой начинает истерику, из-за которой все может слететь. Главное в этот момент его не упустить.
Мы напоминаем ему, почему он хотел приехать. Уговариваем. Еще можно влиять на героя через тех людей, к которым он прислушивается: родителей, жену, детей. Просим приезжать всех вместе.
Я поддерживаю связь с некоторыми героями после эфира. Например, я до сих пор созваниваюсь с несколькими героями моих программ, на съемках которых был лютый трэш. Это довольно цинично, но таким образом я прощупываю почву — узнаю, может ли быть продолжение у этой истории. Если там был супертрэш, то тебе интересно узнать просто по-человечески, как такое может «разрулиться». Но чаще я просто думаю о перспективе. Ведь так можно рассмотреть новые подробности в контексте уже известных героев. Зрители такое любят.
Командировки
В командировках у нас нет четкой стратегии, как действовать. Мы всегда ориентируемся по ситуации. Однажды, например, целое село ополчилось на нас, и встречали нас с лопатами, вилами и ружьями, чтобы «не дать в обиду» односельчанина. Бывали случаи, когда на оператора и редактора неслись с топором и монтировкой.
Например, конкретно в этом случае у матери отобрали детей, и она, увидев журналиста, была настроена агрессивно — летела на него с ножом, но уже через несколько минут рыдала на коленях у съемочной группы.
Тут сработала сила убеждения, разговоры, аргументы. Предполагаю, она «зацепила» ее вопросом детей: мать не видела их уже давно, а журналистка видела. Должно быть что-то такое. Да, тут было бы логично «зайти» через детей.
Любой трэш на ток-шоу вызывает только профессиональный интерес
Когда я только пришла работать на ток-шоу, больше всего меня шокировало спокойствие на съемках: вся команда, любой человек на любой позиции (от режиссера до оператора) сидят со спокойными лицами, вне зависимости от того, что происходит в студии.
Драка, проклятия, скандал, любой лютый трэш — а у них ни один мускул на лице не шевелится. Они спокойно могут есть, не отрываясь от работы. Я не понимала, как так можно. Но уже поняла. С опытом любой трэш и выпады вызывают только профессиональный интерес.
Безразлично нельзя смотреть только на детей. Однажды вышла маленькая доченька героя и попросила у всех гостей студии убить ее папу, чтоб он ее больше не обижал.
Это была такая искренняя детская обида. Дети никогда вызывают никакого негатива. Если происходит срыв и слезы, и это касается детей, в ПТСке (передвижной телевизионной станции) гробовая тишина — все сопереживают.
Из всех историй, которые я видела, сильнее всего меня впечатлила девушка, которая не могла находиться в церкви. Она опасалась, что в ней живет дьявол. Родственники рассказывали, что она говорила чужим голосом на неизвестном языке и якобы предсказывала будущее. Например, смерть своей матери.
Когда к ней домой позвали священника, то она вцепилась ему в лицо и расцарапала. Еще она рассказала нам, что всякий раз, когда она переступает порог церкви, с ней «что-то случается» и она ничего не помнит. Мы, как журналисты, не поверили этому всему и предложили эксперимент — вместе с ней сходить в церковь.
Там ей стало плохо, она упала на пол и начала кричать неистовым голосом. Она лежала, дергалась … Было жутко. У меня были мурашки по коже, я в жизни с таким не сталкивалась.
Но программу мы сделали не об этом. Все-таки изгнание дьявола – это ближе к каким-нибудь экстрасенсам. Мы сфокусировались на психологическом и психическом здоровье человека. Мы же социальное ток-шоу, а не цирк. Впрочем, священника на всякий случай в зал посадили.
Кстати, это тот самый случай, когда так и не удалось определить, что на самом деле происходит с девушкой — это до сих пор остается загадкой. Жутко, правда?
Ток-шоу без перегибов может существовать, но не будет так интересно
Ни при каких обстоятельствах в ток-шоу мы не возьмем политику. Если тема касается переселенцев, территорий, национальной розни — все «нет». Любая история, которую я возьму, должна строиться на межличностных отношениях: ссоры внутри семьи, недопонимание, скандалы и так далее. Если тема глубже — мы ее не трогаем.
Если мы представим, что всего у нас 10 программ, то в среднем о семейном скандале будет 7–8 штук. Педофилия тоже считается семейной темой, но ее никто не любит.
В такой программе мы не можем показать лицо ребенка — приходится его постоянно «блюрить» (размывать четкость на монтаже). Важно понимать: если ключевой герой «заблюрен» всю программу, то зрители не доверяют ему, такому герою сложнее сочувствовать, такие герои не выглядят настоящими. Да и Нацсовет очень жестко относится к таким темам, и потому юридический отдел канала не одобряет.
Перегибают ли ток-шоу палку?.. (Долго молчит). Многие работники ток-шоу относятся к героям программы не как к работе, а как к друзьям или хорошим знакомым. Они переживают за их истории. Нервные срывы у журналистов и редакторов на съемочной площадке не редкость. Когда во время записи программы человек, который тебе доверился, превращается в антигероя и оказывается в дерьме, ты воспринимаешь это как личное.
Насчет перегибов… Да, все мы иногда перегибаем. Ток-шоу без перегибов может существовать, но не будет так интересно.
С другой стороны, ток-шоу ведь действительно помогает некоторым людям. Герой программы зачастую не понимает, почему что-то плохое происходит именно с ним и как этого избежать. Мы зовем в студию образованных квалифицированных экспертов (юристов, психологов), которые раскладывают все по полочкам. Если не на программе, то они никогда не смогут получить такую консультацию. Иногда до людей доходит, как поменять свою жизнь.
Если говорить обо мне… Скажем так, если бы когда-то эта программа или ее редакторы коснулись моих родственников, я бы сделала все, что от меня зависит, чтобы никто из моих близких на такую программу не попал.
Если у вас есть история, которой бы вы хотели поделиться с читателями Bit.ua, пишите на ab@bit.ua с пометкой “не лидер мнений”. Мы гарантируем анонимность, если это необходимо.
