Почему звучит русский рок. И когда это закончится
В маршрутке, такси или междугородном автобусе, в спортзале и магазине, в спокойствии ночного двора вдруг возьми да раздайся он – русский рок. Ой-йо, беспечный ангел, скажи, что такое осень? Где твои крылья, мёртвый анархист? Вот, новый поворот, бери портвейн.
Ничего не говорят эти слова новому поколению людей. Но в тридцати-сорокалетних всё это вошло в голодные доинтернетовские годы. Жажда, с которой они, молодые, хотели пить живую воду, заставила навсегда полюбить всех этих Кинчевых, Шевчуков, Бутусовых и Цоев.
Иногда мне кажется, что человек, нуждающийся в чем-либо, начинает любить подделку больше оригинала. Голодный не перебирает харчами. Сухарь здесь и сейчас вкуснее осетрины там и потом. Хотя русский рок – это не сухарь, в кулинарном смысле это лапша быстрого приготовления.
Суррогат настоящей еды, пародия на обед и насмешка над ужином. Плохо, когда день начинается с пакетика мивины.
Жизнь многих из нас началась с русского рока. Родители зачинали детей под Макаревича и Гребенщикова. Удивительно, как много людей млеют и сейчас под песни этих ребят. Подражая европейским и американским музыкантам, молодые русские (советские) рокеры установили диктатуру стиля, когда все современное непременно должно было быть сыграно на гитаре.
Поколение, которое полностью отвернулось от своей культуры и стало подражать во всем Западу. Очередное свободное поколение, через тридцать лет полюбившее твердую руку и порядок.
В начале своей популярности они взбунтовались до того, что вступили в созданные коммунистической партией рок-клубы. Это как драгдилер, работающий на полставки в полиции. Разлагающаяся советская власть перестала контролировать ситуацию и ослабела.
Тут на баррикады, а вернее, на сцену выскочили певцы свободы. Это были золотые годы для музыкантов первой обоймы русского рока.
Не много людей в те годы разбирались в музыке и могли вывести на чистую воду плагиаторов и подражателей. Но чем больше в бывший Союз проникало музыки из Европы и Америки, тем меньше поклонников оставалось вокруг русских рокеров.
Толпа русских рокеров и стадо их поклонников вытоптали всходы действительно самобытного и ценного. Сколько таких групп, как “Химера”, могли бы состояться, не будь так агрессивна и жадна оглушительная рокерская стая? Концерты того времени напоминают оргию и священнодействие одновременно. Это абсолютная диктатура фронтмена любой из рок-групп. Он тоталитарный лидер, он выступает, как Каддафи или Саддам. Короче, Дуче.
Сейчас непонятно, почему публика с таким остервенением лезет на сцену. Музыка совсем не возбуждает. Наоборот, хочется лечь поудобнее, а еще лучше – сделать потише. Сейчас люди ведут себя на концертах совершенно иначе. В каждом зрителе остается много достоинства, в то время как рок-концерты прошлого напоминают оживший скотомогильник.
Почему весь этот рок при всей его неактуальности и неадекватности до сих пор слушают и даже любят? Почему при таком невиданном разнообразии звуков, книг и впечатлений русский рок не только звучит, но и имеет так много поклонников?
Как при всем этом русскому року удалось переродиться во все эти новые украинские, российские, белорусские группы с одинаковым репертуаром? Если угодно, это определила его примитивная архитектура.
Настоящий отечественный рок-хит должен быть таким, чтобы его мог сыграть на гитаре любой дурак. Если вокруг него соберутся люди, то возникнет волшебство. Это состояние – атавизм времен шестидесятников и авторской песни. Диссиденты на прокуренных кухнях или геологи в таежной экспедиции извлекали магию из гитар в своих маленьких сообществах. Это не мешало присутствию среди них стукачей.
Нужда собираться вместе и млеть прошла, а привычка впадать в экстаз в кругу “посвященных” осталась. Так дети играют в невидимую машину, хлопают воображаемыми дверьми и жужжат, как двигатель. Из советской авторской песни идет вся эта эстетика бедного честного интеллигента с томиком Булгакова на полке, картиной друга-художника на стене и кактусом на подоконнике. Весь мир вращается вокруг этого жилища. Весь мир крутится вокруг нескольких гитар и барабана.
Русский рок неотделим от политики. Он так или иначе прорывается гражданским высказыванием, намеком или ненужным советом. Детки первых советских рокеров, все эти клонированные “Океаны Эльзы”, тоже так и норовят отколоть что-то политическое. В общем-то, рок без политики – это, по мнению самих рокеров, попса. Как будто в этом есть что-то постыдное.
При всем этом сами рок-звезды в обычной жизни довольно деловитые – никто из них не нуждается, все владеют хорошей недвижимостью и неплохо зарабатывают. Их содержат слушатели. Десятки нестандартных и самобытных талантов спились и умерли. В то же время топовые русские рокеры записывали десятый-двадцатый (откуда такая плодовитость в написании одинаковых песен?) альбом.
После прослушивания первого, второго, десятого альбома всех этих рокеров попросту недоумеваешь. “И это всё?” – хочется спросить. Это всё, что можно слепить, умея играть на разных инструментах? Это всё, на что вас хватает в текстах? Поразительное отсутствие критического взгляда на самого себя и плоды своего интеллекта. Обидно, что в самое впечатлительное время русский рок залепил хлебным мякишем уши не одному поколению.
Он разлился по всему постсоветскому пространству, проник в щели нашей беспомощности и заставляет агонизировать вместе с ним. Не поэзия и не музыка, не высказывание и не жест, непонятное что-то, предназначенное непонятно для кого. Русский рок – такая же бессмыслица, как и пьяный вечер во дворе под звуки гитарки. “Мы ждём перемен!”
Ждите на здоровье.
