Дневники Канн, день 2: танцующий Клуни и судьбы простых людей
Продолжаем начатое. Если вы думаете, что критики и журналисты развалились тут в шезлонгах в ожидании очередной премьеры со стаканом негрони в руке (я сам в глубине души на это надеялся), то reality hits you hard, bro. Первое впечатление утра изображено на фото ниже – это простые служители пера пытаются попасть на показ «Финансового монстра» Джоди Фостер в зале Люмьер – самой парадной локации дворца. Сейчас трудно осознать весь масштаб ее фестивального прошлого – ровно 40 лет назад она еще девочкой побывала в Каннах, представляя «Таксиста» Мартина Скорсезе. Как вспомнила сама Фостер на пресс-конференции, тогда Канны с беспрепятственно снующими фотографами были гораздо большим бардаком.
«Финансового монстра», вопреки его почти что юношеским условностям, тут встретили довольно тепло. Джордж Клуни играет балагурящего телеведущего финансового шоу, в студию которого врывается парень с пистолетом и взрывчаткой, и берет его в заложники. Парень просто хочет справедливости: в одном из прошлых эфиров герой Клуни дал совет доверчивым вкладчикам, но что-то пошло не так, и все вложенные в расхаваленные акции деньги пошли прахом.
учитывая любопытную сюжетную предпосылку, «Финансовый монстр» мог быть более многослойным фильмом, чем на выходе оказался.
Фостер, Клуни и компания прежде всего стремятся увлечь зрителя и превращают «Монстра» в легкое остросюжетное кино. И нельзя сказать, что такой подход неправильный – «Монстр» смотрится на одном дыхании. Другой вопрос, что кино последних лет разбаловало нас потрясающими примерами того, какой многогранной финансовая тема может быть драматургически (начиная камерным «Пределом риска», заканчивая виртуозной «Игрой на понижение»).
Есть в «Финансовом монстре» и другой, менее заметный аспект. Это немного карикатурное, но при этом очень своевременное рассуждение о том, как медиа, телевидение и новости в гонке за рейтингами, прибылью и гипнотизированием зрителя не только потеряли страх и совесть, но и свои первичные функции. И насколько опасным все это может быть в долгосрочной перспективе.
Другая знаковая премьера второго дня – уже конкурсная. Это новый фильм Кена Лоуча «Я, Дэниел Блейк».
По тому, как упорно Лоуч продолжает препарировать жизнь простых людей, оказавшихся на обочине жизни, может показаться, что он собирает свой собственный альманах, большой паззл, состоящий из небольших лаконичных фильмов.
Классические герои Лоуча – люди, у которых обычно нет шансов быть услышанными. Ребята в спортивных костюмах, разведенки среднего и предпенсионного возраста, непутевые, но славные малые, загремевшие на общественные работы.
«Дэниел Блейк» вроде бы состоит из тех же составных частей, что и многие другие социальные картины Лоуча. В центре повествования две непохожих друг на друга судьбы: харизматичный овдовевший пенсионер, который недавно пережил смерть супруги, и мать-одиночка, перебравшаяся из Лондона в Ньюкасл. Оба знакомятся в жутковатых государственных учреждениях, где-то между кругами бюрократического ада. Он пытается сохранить социальные отчисления после того, как врачи запретили ему работать. Она – растить двоих детей, получая продукты в социальных центрах.
Львиную долю экранного времени зритель предоставлен обыденному темпу протекающей жизни. И самое удивительное, что уже не первый раз Лоуч умудряется находить в самых тривиальных и непритязательных обстановках тихие моменты проступающей красоты. В «Блэйке» такой отдушиной в серых буднях оказывается резьба по дереву и выпиливание простенькой мебели – один из немногих способов для главного героя проявлять чистую человеческую любовь.
Дэниел Блейк, этот самый пенсионер, проводит свои дни в безуспешных попытках преодолеть абсурд бюрократов, сбора справок, заполнения форм и общения с недалекими соцработниками. В какой-то момент начинает казаться, что ты, как зритель, тоже погружаешься в затяжной темп этой серой рутины, но потом происходит удивительное: терпение героев исчерпывается, а ты вдруг понимаешь, что на экране все это время находилась жизнь более или менее каждого из нас. Простых людей, которые что-то чувствуют, кого-то любят, борются с обстоятельствами и теряют катастрофически много времени в идиотских попытках просто обеспечить себе нормальную жизнь. Людей, которым все это кажется дико важным. Людей, чьи имена никому ни о чем не говорят. Которые рано или поздно исчезают, и остаются лишь в памяти нескольких других таких же людей.
Поднимаясь по красной дорожке в зал Люмьер, встретил пару американцев. Они попросили сфотографировать их на фоне каннской растяжки и ступенек. Перебросились парой фраз, все это время они широко улыбались, а затем спросили, откуда я. Я признался. Парень с девушкой не переставали улыбаться до ушей, все время повторяя: “Really? Amazing!”, после чего также энергично потопали в зал. Вот бы так уметь.