Behind Blue Eyes: о чем пели и чему нас учили любимые группы нашей молодости
Blink-182: быть подростком – это сущий кошмар, но такой приятный
Сцена калифорнийского поп-панка подарила нам множество сокровищ: The Offspring и Green Day (которые в принципе тоже заслуживают отдельного абзаца в этой статье), Simple Plan, Say Anything и так далее. Поп-панк в целом был идеальным саундтреком нашей «бунтующей юности», когда любишь так, словно в последний раз, когда проблемы кажутся вселенскими и неразрешимыми, а одиночество похоже на изоляцию от всего живого в космосе. Но вот это ощущение своей молодости, перехлестывающее через край – оно стоит всего. Всех этих слез, гормональных бурь, злости, недостатка внимания и понимания со стороны окружающих.
Кто бы что ни говорил, но лучше всего это подростковое мировоззрение схватили Blink-182, у которых, кажется, были песни обо всем, что происходило в тот момент (и могло произойти). Песни о мастурбации, плохом запахе изо рта, непопулярности, инопланетянах, мочеиспускании в штаны, навязчивых мыслях о сексе, одержимости «Звездными войнами» отразили настроение целого поколения.
Но, помимо туалетного юмора и подростковых проблем, Blink-182 пели и о серьезном: такие вещи как Adam’s Song и Stay Together for the Kids не дадут соврать. А песня What’s My Age Again?, если ее послушать и вчитаться в слова сейчас, способна растрогать до слез. Это, впрочем, относится и к нетленной I Miss You, с 200%-ной точностью возвращающей в ощущение медляка на школьной дискотеке. Смотришь на нее, уже почти решился пригласить на танец, как вдруг какой-то мудак из 10-Б, обдав ее перегаром, решительно берет любовь всей твоей жизни за талию, а ты стоишь, наблюдаешь за этим и чувствуешь, как сердце твое разбилось навсегда.
Такого больше не делают.
Placebo: быть собой и взрослеть – очень страшно и больно
Это сейчас мы все стали такими умными и можем порассуждать о раннем периоде Placebo, в котором они вовсю дразнили консервативное общество, свободно обращались с гендером и так далее. Но в школьные годы Placebo были группой, которой удалось ближе всех подобраться к основанию нашей души. Их тексты напоминали личный дневник не в меру начитанного подростка, который доверяет бумаге свои самые сокровенные и темные мысли и, в общем, не ждет от будущего ничего хорошего.
Placebo лучше других понимали, что «поиск себя» в этом сером, неприветливом мире – это крайне сложное, почти невыполнимое задание, которое доставляет настоящую душевную боль. Они как будто бы знали про тебя все. Знали о том, как мир может рухнуть в одну секунду, как тяжело душить слезы в вонючем школьном туалете и почему все время «тянет на приключения» – всего лишь от Великой Скуки.
В конце концов, именно Placebo заложили в нас понимание принципа, который сейчас стоит у руля общемирового порядка: «Things aren’t what they seem» (из песни This Picture).
The Bloodhound Gang: быть придурком очень весело
У общества, как правило, короткая память. Поэтому первые ассоциации с коллективом гениальных полудурков The Bloodhound Gang – это клип на песню The Bad Touch, в котором они пляшут в костюме обезьян и «ду ит лайк зей ду он э дискавери ченнел». И еще, например, последние скандалы, связанные с осквернением группой национального флага Украины и потасовкой с кубанскими казаками. Это обидно, ведь сочинительский талант The Bloodhound Gang точно заслуживает гораздо большего. Тексты этой группы, если в них вчитаться, были крупнокалиберной издевательской сатирой такого масштаба, что и не снился, скажем, сериалу «Южный парк». Приведем буквально парочку примеров.
Классический жанр «песни о расставании с девушкой» (Three Point One Four) группа превращает в лингвистический балаган. Джимми Поп, вокалист группы, причитает, как тяжело теперь ему будет найти другую такую девушку с гадюкой, вытатуированной на заднице, и обладающей незаурядной способностью играть на гармони с помощью своей pussy. И прямо в припеве признается, как тяжело подобрать хорошую рифму к слову «vagina».
А чего только стоит «The Ballad Of Chasey Lain», признание в любви к порноактрисе Чейси Лейн от сумасшедшего фаната, который мечтает связать с ней свою жизнь и даже познакомить со своими родителями. Один из лучших образчиков песни в эпистолярном жанре, который заслуживает места рядом с нетленкой Эминема «Stan». Наконец, легендарный клип «Foxtrot Uniform Charlie Kilo», в котором человек едет в машине-банане в никуда, топ-модели в бикини и касках занимаются бурением отверстий в земле, а название песни отсылает к фонетическому алфавиту НАТО, с помощью которого группа додумалась сложить слово FUCK.
The Bloodhound Gang – это как если бы Дэвид Фостер Уоллес решил заниматься музыкой и питал особую слабость к порнографии.
Nirvana: I Hate Myself and Want to Die
Что нового можно сказать об этой группе и Курте Кобейне как «голосе поколения MTV»? Все уже сказали до нас. Ночью темно, ночью страшно, ночью все становится понятно. Никто никому не нужен. Ничего никогда не будет. Все напрасно. Судьба у всех одна – канава у края деревни, колесная лира и ледяное забвение. Забвение, сравнимое с глухой чумой картин Теодора Киттелсена и черными аккордами Nirvana. Слушайте внимательно. Никому не нужны ни ваши идеи, ни ваши надежды, ни ваше идеальное, ни ваша революция. Вы никому не нужны. Вы уже давно умерли, и безразличные черти рвут вас на кусочки. Но иногда в этом беспросветном мраке проглядывают светлые лучи. Как, например, в песне «Dumb»: «I think I’m dumb / Or maybe just happy».
Linkin Park: все мы одиноки в этом мире
Группа с неоднозначной репутацией. Истинные поклонники нью-метала, досконально знающие дискографию группы Korn, только презрительно фыркали при упоминании этого коллектива: для них музыка LP была слишком «легкой», форматной. Попсовиков же раздражали утяжеленные гитары, обрамлявшие чувственный вокал Честера Беннингтона, и приклеенная к группе хип-хоп составляющая (читка Майка Шиноды, сэмплинг, скрэтчи). В общем, группа не находила однозначного одобрения у самых массовых прослоек, что, впрочем, не мешало этим прослойкам вместе разрываться под интернациональный хит Numb.
Тонкие ценители же сумели разглядеть в Linkin Park мощнейший потенциал, который выплеснулся в двух первых альбомах группы, Hybrid Theory (2000) и Meteora (2003). «Линки» очевидно играли на контрасте: проникновенный речитатив или нежное пение сменялись звериным рыком, неожиданным срывом в крик и тревогу; а нежные мелодии вдруг прерывались гитарным рубиловом. Причем LP настолько филигранно соблюдали пропорции агрессии и нежности, что это позволяло им свободно пролазить в эфиры радиостанций и телеканалов.
Но главное даже не это. Ключевой особенностью группы являлось то, что они чуть ли не первыми в массовой музыке того времени принялись разрабатывать темы одиночества в большом городе, сложности и хрупкости чувств человека, переступившего порог Миллениума 2000, разобщенность и социальную раздробленность, которая сильнее всего ощущается в густнонаселенных пространствах. Даже главная песня Linkin Park, «Numb», идеально выражает мысли и настроения современного молодого человека, чью индивидуальность пытаются подавить все, кому не лень (возьмем хотя бы стартовые строчки: «I’m tired of being what you want me to be / Feeling so faithless, lost under the surface / Don’t know what you’re expecting of me / Put under the pressure of walking in your shoes»). Учителя в школе, родители и «общество» – они все пытаются решать за тебя, предопределить твою судьбу и с малых лет навесить на тебя груз обязательств, на которые ты изначально не подписывался. В результате этого давления и возникает очередная форма «подросткового бунта», которая после нулевых в большей степени выражалась замыканием на себе и своем внутреннем мире. Собственно, Linkin Park и бороздили бескрайние просторы этого внутреннего мира на первых двух альбомах, а затем утратили свою уникальную стилистику на альбоме Minutes to Midnight (2007).
Но Hybrid Theory и Meteora от этого не потеряли в качестве, даже наоборот. Спустя все эти годы они кажутся монолитами, высеченными из камня, и качают до сих пор.
Limp Bizkit: пацана не скрыть за широкими штанами
С легкой руки Фреда Дёрста красная бейсболка и широкие штаны с цепью сделались чуть ли не символом конца девяностых – начала нулевых, времени Больших Перемен и Неоправданных Надежд. Долгожданный Миллениум наступил – и ничего не произошло. Мир не рухнул, компьютеры не обнулились (согласно популярной страшилке, в которой в первую же секунду 2000-го года все электронные системы выйдут из строя и мы все погибнем). Общее напряжение перед мифическим концом света не получило должного выхода – и мощная волна этой негативной энергии должна была хоть как-то выплеснуться. Хотя бы ради этого стоило придумать группу Limp Bizkit.
Их первый альбом, Three Dollar Bill, Y’all$, вышел в 1997-м году: сгусток чистейшей агрессии и яростного протеста против всего и всех, что впоследствии и принесло группе известность. Three Dollar Bill, Y’all$ был тем, что называется ugly beauty: максимально отталкивающим, непохожим ни на что, но при этом уникальном в своем роде релизом. Ломаная, алогичная структура песен, в которых Фред Дёрст выражал свою ненависть ко всему живущему: ныл, плакал, орал и матерился. Мощнейшая гитарная рубка, которая возникала в самый неожиданный момент песни и доходила порой до немыслимых пределов – казалось, что сейчас либо твой плеер не выдержит, либо Фред просто-напросто сорвет себе голос. Нарочито неподчищенный, грязный звук, обилие сэмплов и скрэтчей от великого DJ Lethal, короткие интерлюдии между песнями, в которых участники группы орут друг на друга матом и наконец отчаянно-агрессивный кавер на Faith Джорджа Майкла сформировали для Limp Bizkit особый пьедестал в зале славы подросткового нью-метала.
На следующих альбомах (Significant Other (1999) и Chocolate Starfish and the Hot Dog Flavored Water, 2000) группа все же немного подформатировала свои нетленки таким образом, чтобы их взяли на MTV, а на школьных дискотеках подростков с гораздо большей вероятностью уносило в астралы. У Limp Bizkit появился арсенал настоящих поколенческих хитов: Break Stuff, Rollin’, Nookie и так далее. Все они были примерно об одном: этот мир – дерьмовое место, никому доверять нельзя, нужно слать всех подальше и слушать только себя самого. Ну и вообще, «живи быстро – умри молодым». Гасись как бог, гасись так, словно это в последний раз. Все эти истины благодатно ложились на почву зарождающегося подросткового нигилизма как масло на хлеб и действительно сделали Дерста кумиром поколения по значению не меньшим, чем Курт Кобейн.
Самый большой парадокс в случае с Limp Bizkit заключается в том, что общемировое признание, докатившееся даже до сельских дискотек восточной Европы, настигло группу в 2003-м году, с выходом их кавера на песню The Who «Behind Blue Eyes». Универсальный медляк, под который в жизни школьников по всему миру произошло (и до сих пор происходит) столько всего, что это трудно осмыслить и представить.
Сейчас же мы настоятельно рекомендуем переслушать дебютник Limp Bizkit и поразиться его первозданной мощи. А также обратить внимание на преступно недооцененный альбом группы Results May Vary (2003), который почему-то считается провалом и оказался бы погружен в забвение, если бы не присутствие в треклисте «Behind Blue Eyes». Results May Vary наполовину состоит из попыток спародировать себя же самих в в период Significant Other, но вторая – самая интересная – половина альбома состоит из тихих и спокойных композиций, которые выдают во Фреде Дёрсте недооцененного лирика, поющего о вечных истинах с застывшей болью в глазах.
Таких не было ни до, ни после. При всем уважении, Slipknot до такого уровня так и не смогли дотянуться, а их маски довольно быстро надоели и перестали производить должное впечатление.
System of a Down: недоверие и ненависть к системе
Политически заряженная музыка этого армяно-американского коллектива предоставляла нам ограниченное количество опций восприятия. Уважительно трясти головой под бескомпромиссное рубилово вроде Sugar или B.Y.O.B., танцевать под условные (очень условные) и немногочисленные медляки Lonely Day/Chop Suey или задумчиво заглядывать вглубь себя, потягивая сигаретку, под Toxicity, разрывающую тишину двора с чьей-нибудь громкой мобилки. Мощный гроул Сержа Танкяна или же его пулеметной скорости речитатив, срывающийся на оперную истерику, а еще учебники английского от Плахотника не оставляли нам шансов узнать, о чем же так надрывается «Система» (именно такой уважительной клички группа удостоилась в школьной меломанской среде). Но мы где-то на подкорке считывали весь антигосударственный посыл песен этой группы, чисто интуитивно преодолевая языковой барьер.
HIM/Evanescence: на темной стороне тебе всегда рады
Ставим эти группы рядом, потому что они обычно всегда шли в связке. Если кто-то начинал слушать HIM и Evanescence (а также ставил их хиты себе на рингтон) – это значило только одно: данный человек познал темную сторону жизни. Неразделенная любовь к Даше или Максиму из среднего ряда, о которой те даже и не подозревали. Персональная война с учителем биологии или литературы, который злоупотребляет своей властью и намеренно занижает тебе оценки. Повышение цен в школьной столовой. Бессмысленная грызня с родителями, которые не отпускают пить слабоалкоголку за гаражами и гоняют по репетиторам. Причины у каждого были свои, но каждый, кто столкнулся с мрачной стороной этой жизни, обращался к творческому наследию Evanescence и внимал обаятельной чертовщине в песнях HIM.
Что важно, эти группы в дальнейшем (при посредничестве коллективов вроде Blind Guardian) превращались в такой переходный мостик, перебежав который, человек оказывался в царстве готического рока, блэк-метала, высоких черных берцев и кожаных плащей. Нередко этот мостик обрушивался, не оставляя человеку никакой надежды возвращения. Таким образом и появлялись на свет великовозрастные вампиры с пластиковыми баклагами пива, которые проносили свои «темные» увлечения сквозь жизнь, храня как память коллекционные торбы с логотипами группы Король и Шут.
Дальше даем слово Telegram-каналу Make Govnarizm Great Again, подытоживающему величие фронтмена HIM: «О, Вилле Валло, человек-вампир из заснеженной Финляндии. Как легко представить его вонзающим клыки в мраморную шею белокурой крестьянки. Взгляд его пронзителен, словно игла, колющая сердце влюбленной девушку, а губы опасны, как подозрительный предмет в переходе метро. А искусительный образ Вилле Вало выгодно оттеняет шапка-пидорка. Это хеви-метал, это хард-рок».
