Дневники Канн, день 1: открытие, Вуди Аллен и постсоветские травмы
С самого утра возле и внутри фестивального дворца царит внушительный, но, как говорят бывалые, привычный ажиотаж. Идешь за бейджем – очередь. Идешь на пресс-показ – целых три очереди (для разных уровней аккредитации). Хочешь попасть на пресс-конференцию? Угадай что. Правильно: старая добрая очередь (и никаких гарантий). Очереди здесь – вполне органичный элемент пейзажа. В них ютится жизнь.
Впрочем, несмотря на все это, 69-й фестиваль начался легко, как и подобает любому событию на Лазурном берегу. Всему виной Cafe Society Вуди Аллена, которое, судя по всему, застало врасплох постсоветских прокатчиков: их усилиями фильм может выйти на экраны под названием «Светская жизнь», или даже, прости господи, «Красивые люди».
По сути, у Аллена продолжается поздний американский период и увлечение модерном. Джаз на фоне, ушедшие в небытие платьица, залитые светом и цветом кадры (тут особо постарался оператор «Последнего императора» и «Апокалипсиса сегодня» Витторио Стораро), классические каскады диалогов. Для Аллена кинопроизводство, похоже, стало таким себе тренажером: суть в ежегодном повторении и, иногда, достижении новых высот. Другое дело, что кроме него практически некому рассказывать простые истории, которые при этом по-прежнему были бы отлично написаны. За всей этой внешней наивностью скрывается, как минимум, намеренность. И, конечно же, умение выписывать персонажей на пятачке мелких эпизодов и практически детских хронометражей.
Другое достижение Cafe Society – Кристен Стюарт, которая использует каждую возможность хорошей роли на полную, лишь бы все забыли ее «Сумерки». Всей командой вместе с Джесси Айзенбергом, Кристен Стюарт и Блейк Лайвли, Аллен прибыл в Канны первым. Набережная Круазетт в эти часы стала совсем уж классическим фестивальным архетипом: за оградами толпы людей, ожидающих автографы (а лучше – селфи) подъезжающих звезд, девушки в своих лучших убранствах, держащие в руках таблички invitation for opening, s’il vous plaît, вот это все.
Пока одни празднуют, другие работают. Так, в зале Дебюсси под шумок начался показ первого фильма основного конкурса, лента режиссера румынской «новой волны» Кристи Пую с издевательским названием «Сьерра Невада». Почему издевательским? Да потому что ни о каких живописных горных хребтах в ней речь не идет. Если Аллен – воплощение тотальной легкости и лаконичности, то фильм Пую еще до своего начала как бы заявляет, что сейчас будет полная противоположность.
«Сьерра Невада» – это почти три часа экранного времени, длинные планы постсоветских румынских улиц, подозрительно знакомая проблематика. Это история одной семьи, которая готовится к чему-то среднему между поминками и каким-то юбилеем. По ходу подготовки застолья и ожидания священника, каждый из персонажей становится объектом камеры, то подсматривающей из коридора в разные комнаты, то притаившейся где-то в углу гостиной.
На деле все оказывается не так страшно: да, три часа, но в течение всего это времени Пую есть что сказать. А вот что действительно пугает, так это актуальность всего, что происходит на экране, для постсоветского зрителя. Иногда аналогии прямо-таки вгоняют в тоску: те же мебельные гарнитуры в интерьерах, те же споры с бабушкой о коммунизме, те же застольные беседы, те же семейные ссоры.
Какое-то время я пытаюсь наблюдать за зрителями в зале, дабы выяснить, насколько им вообще все это интересно и понятно. Что характерно: над шутками смеялись все. Что до всего остального – почему-то мне кажется, что фильм Кристи Пую украинский зритель мог бы прочувствовать на особом уровне, к которому у жителей западноевропейских стран просто нет исторического «доступа». Если бы конечно не испугался хронометража.
Где-то ближе к концу в «Сьерра-Неваде» несколько раз повторяется сюжетный рефрен, в который вряд ли вкладывался иносказательный смысл, но я его там все же увидел. Половина семейства, устав от разборов и драм, просто хочет сесть за стол и нормально поесть, но вокруг постоянно происходит что-то новое. Так и мы все, думаю я, так и мы все…