Bandera-exploitation, или уникальный поджанр украинского кино советского периода
Что такое эксплуатационное кино? Это жанровые малобюджетные фильмы, эксплуатирующие ту или иную популярную тему в целях быстрого заработка.
Эксплуатационный кинематограф условно подразделяется на множество поджанров, при этом название каждого из них отражает суть «эксплуатируемой» фильмами темы: blaxploitation (крутые чернокожие надирают задницы белым негодяям), sexploitation (чем больше в кадре обнаженных девушек, тем лучше), nunsploitation (все, что вы хотели узнать про монахинь, но стеснялись спросить), nazisploitation (нацисты, пытающие красивых женщин или захватывающие планету с помощью дьявольских изобретений), bikersploitation (банды мотоциклистов наводят ужас на обывателей), mexploitation (жгучий мексиканский колорит – если вы смотрели «Мачете» Родригеса, то в курсе) и так далее и тому подобное.
Украинское кино советского периода
Если широкое киноведческое понятие «эксплуатационного кинематографа» спроецировать на украинское кино советского периода, то окажется, что в нашей стране существовал уникальный поджанр – bandera-exploitation.
Этот поджанр никак не связан с испанским словом bandera, означающим «знамя» (есть даже фильм La Bandera с Жаном Габеном). Нет, фильмы «бандера-эксплотэйшн» были порождением советской идеологии и были призваны клеймить «буржуазных украинских националистов и их пособников из церковных униатских кругов». Короче говоря, фильмы про «бандеровцев» (понятие «Украинская повстанческая армия» в лексиконе советского человека не фигурировало).
Степан Бандера
Несмотря на то, что фильмы этой тематики строились на идеологических стереотипах и эксплуатировали пропагандистские клише, рассматривать данный условный поджанр исключительно с точки зрения идеологии было бы абсолютно неправильно. В конце концов, это тоже часть истории украинского кинематографа, как «Щорс» с «Арсеналом» Александра Довженко или «Комиссары» с «Как закалялась сталь» Николая Мащенко.
Поскольку у каждого времени были свои особенности, создатели эксплуатационных фильмов всегда держали руку на пульсе публики, мгновенно подстраиваясь под ее новые запросы, чтобы заработать на горячей теме. Естественно, изначально ту или иную тему должен был кто-то «подогреть».
К примеру, фильм Ингмара Бергмана «Лето с Моникой» дал толчок sexploitation:
«Гибель богов» Лукино Висконти и «Порок и добродетель» Роже Вадима породили моду на nazisploitation, а «Дикарь» Ласло Бенедека с Марлоном Брандо в главной роли задали направление для bikersploitation.
При чем тут Чехословакия
Как ни странно, но тема «злых бандеровцев» (в «bandera-exploitation» советского периода всякий идейный националист был непременно злым) впервые заявлена вовсе не в СССР, а в тогда еще Чехословакии.
В 1951 году на экраны вышел фильм Йозефа Маха «Операция Б», в котором отважные чехословацкие чекисты громят «бандеровские банды», стремящиеся пройти через Восточную Европу в Западную Германию, где «американские империалисты готовят новую фашистскую армию для завоевания мира».
Кремлевский старец был в то время еще жив, а потому киношники из Праги старались изо всех сил, дабы угодить не только своему Министерству национальной безопасности, но и товарищам с Лубянки.
В духе кино-агиток «бандеровцы» здесь показаны нелюдями, снявшими свои забрызганные кровью женщин и детей эсэсовские мундиры с нашивками «Галиция» лишь для того, чтобы и дальше творить бесчинства, теперь уже на территории Словакии.
В этом боевике (в «Операции Б» и правда довольно часто стреляют) впервые заявит о себе каноническая для bandera-exploitation дихотомия «бандитских шмайссеров» (хотя легендарный МР 40 создал вовсе не Шмайссер, а Фольмер) и «чекистских ППШ».
А вот образ красивой, элегантной и коварной «бандеровской шпионки», фигурирующей в фильме под кодовым номером 42 и явно подражающей воплощениям Маты Хари из довоенного кинематографа, каноническим, к сожалению, так и не стал, хотя и будет частично воспроизведен спустя время в «Провале операции «Большая Медведица»».
Bandera-exploitation через 20 лет
Несмотря на популярность «Операции Б» в СССР, назвать этот фильм родоначальником поджанра bandera-exploitation можно лишь с оговорками, так как подлинная эксплуатация этой темы начнется лишь через 20 лет, когда на экраны выйдет фильм Юрия Ильенко «Белая птица с черной отметиной». Именно эта картина, претенциозная, но бесспорно очень талантливая, станет локомотивом bandera-exploitation.
Гуцульскую семейную киносагу, этакие «10 лет одиночества» (события в фильме начинаются в 1937-м, а заканчиваются в 1947-м), Юрий Ильенко снимал, пытаясь реабилитироваться как в глазах советских чиновников после запрещенного ими «Родника для страждущих», так и в глазах публики, недооценившей его «Вечера накануне Ивана Купала». Ззритель желал от «гоголевщины» чего-то жанрового в духе ершовско-кропачевского «Вия», а вовсе не арт-хауса.
И Ильенко удалось восстановить репутацию: «Белая птица с черной отметиной» получила Золотую медаль на Московском кинофестивале и всенародную любовь от Карпат до Черного моря.
Тема украинского национализма, показанного в фильме через трагедию «блудного сына», возникла в «Белой птице» не на пустом месте. В 1958 году на экраны вышел шедевр Анджея Вайды «Пепел и алмаз», поднявший тему «Армии Крайовой» (и побежит на последнем дыхании смертельно раненный Мачек Хелмицкий, прокладывая дорогу годаровскому Мишелю Пуакару). В 1965-м – литовский экзистенциальный вестерн Витаутаса Жалакявичюса «Никто не хотел умирать» (с финальным надрывным смехом в духе «Дикой банды» и «Железного креста» Сэма Пекинпа), раскрывший тему «лесных братьев».
Юрий Ильенко уже понимал, как драматически подать «бандеровскую тематику», чтобы за «этнографическими вольностями» не разглядели «национализма».
Стилистику и образную систему Ильенко копировать было невозможно, она была в определенной степени уникальной (чего стоит один лишь взорвавшийся трактор, превращающийся в цветущее дерево!), а вот тематика оказалась идеальной для последующей эксплуатации.
Что же было дальше
Первым, кто за нее взялся, был соратник Юрия Ильенко по «школе украинского поэтического кино» Леонид Осыка, снявший в 1977 году «Тревожный месяц вересень».
В 1968 году Осыка обратил на себя внимание по-настоящему визионерским фильмом «Кто вернется – долюбит» с дрейфующим нарративом, необычным визуальным рядом и поэтическими строками Семена Гудзенко вроде «и выковыривал ножом из-под ногтей я кровь чужую». Фильм оглушительно провалился в советском прокате, зато заслужил восторженные отклики Сергея Параджанова.
В «Тревожном месяце вересне» уже нет ничего от того Леонида Осыки 60-х, а его попытка выйти на территорию вестерна выглядела довольно беспомощной.
Хотя главный герой «Вересня» Иван Капелюх, воплощающий собой кредо «в город вернулся закон», ходил в распахнутой шинели, словно это долгополый пыльник Уайетта Эрпа, и с ручным пулеметом MG-34, подражая Джанго из фильма Серджо Корбуччи, апатичная режиссура губила фильм на корню. Уж финальная перестрелка (собрав пару-тройку неравнодушных, полесский шериф Капелюх все же сумеет одолеть «бандеровскую банду бывшего полицая Горелого») так и вовсе достойна звания наихудшей в истории кинематографа.
В 1979 году эстафету bandera-exploitation подхватил режиссер Ярослав Лупий, режиссер, который, в отличие от Ильенко и Осыки, был на хорошем счету у Государственного Комитета УССР по кинематографии.
Его вегетарианская мелодрама «Багряные берега» рассказывает про династию мостостроителей, которые приезжают на Збруч строить переправу – ее то и дело сжигают «недобитые банды бандеровцев». Аллегория понятна: мост через Збруч является символом объединения Западной и Восточной Украины.
Кадр из фильма «Багряные берега»
Главного злодея в «Багряных берегах» сыграл Иван Гаврилюк, и наблюдать за превращением героического моряка из фильмов «Аты-баты, шли солдаты» и «Тревожный месяц вересень» в подлого бандеровского душегуба действительно любопытно. Главной неожиданностью в этом фильме, в целом очень и очень посредственном, является сцена, снятая неподалеку от руин Червоноградского замка. В этой сцене жители села сбегаются отовсюду, чтобы увидеть привезенное красноармейцами кино, и общий план, снятый сверху, оказывается своеобразной отсылкой к знаменитой картине Брейгеля «Охотники на снегу».
Главный хит bandera-exploitation
В 1981 году выходит главный хит bandera-exploitation – «Высокий перевал» Владимира Денисенко.
Причин, по которым этот фильм выстрелил в прокате, довольно много.
Во-первых, сам Денисенко в 1949 году арестован по обвинению в украинском буржуазном национализме и осужден на пять лет ссылки. А потому режиссер не перебарщивал с идеологическими клише, присущими «бандеровской тематике».
Во-вторых, акцент в фильме сделан на гуцульский колорит (впервые после «Теней забытых предков» и «Белой птицы с черной отметиной»), в том числе и языковой – новое поколение зрителей именно благодаря «Высокому перевалу» впервые услышало слова «вуйко», «фирман», «бокораш», «драб» и «борше».
В-третьих, был проведен очень грамотный кастинг – одна Любовь Богдан с губами, как у Анджелины Джоли чего стоит, не говоря уже о Константине Степанкове, распрощавшегося с папахой Ковпака.
В-четвертых, Мирослав Скорик написал к фильму пронзительный саундтрек, который и сейчас впечатлит любого.
Да и в плане синтеза жанров у Денисенко все получилось: тут тебе и кремовая прослойка мелодрамы с ромео-милиционером и джульеттой-бандеровкой, и щепотка эротики (стриптиз Любови Богдан у горной реки по накалу не уступает сцене из фильма «Девять с половиной недель»), и посыпка из вестерна – одинокий егерь в убедительном исполнении Михаила Голубовича, жестоко мстящий за смерть жены (отрезанная голова в мешке – шок для зрителя того времени), является на своем коне прямиком из «Великого молчания» Серджо Корбуччи.
Попытка Буковского
Через два года повторить успех «Высокого перевала» попытался Анатолий Буковский, ранее набивший руку на героической четырехсерийной партизанщине «Подпольный обком действует».
Для своего фильма «Провал операции «Большая Медведица»» он пригласил многих актеров из «Перевала» – тут и Константин Степанков, и Любовь Богдан, и Александр Денисенко, а также расширил жанровый диапазон, добавив шпионскую (очаровательная Зинаида Журавлева в роли агента из Мюнхена, опознавательный знак – вышитая роза на шали) и приключенческую линии (поиск таинственного схрона, вход в который заминирован согласно очертаниям созвездия Большая Медведица).
К семейным драмам Буковский отнесся весьма отстраненно. Если в «Высоком перевале» финал оборачивался подлинной трагедией (сын убивал отца, чтобы спасти мать), то в «Провале операции» аналогичные коллизии больше напоминали фарс.
Ко всему прочему, эмигрантская жизнь в Мюнхене тоже была показана карикатурно: буржуазные украинские националисты (они же военные преступники) плетут сети заговора совместно с американской военщиной в ресторане, где повсюду развешены мешочки с «родной землей». Так и не определившись, что именно ему важнее, драма или приключения, Буковский сел между двух стульев.
Хотя этот фильм, воплотивший и сюжетно, и образно весь путь bandera-exploitation (данный поджанр в том виде, в котором существовал во времена СССР, закончился именно «Провалом операции»), изначально был обречен на неудачу.
Мир уже понемногу менялся: начиналась эпоха домашних кассетных видеомагнитофонов, и советский зритель, отравленный западным кинематографом, начинал требовать зрелища, а вовсе не вдохновляющих образцов политической грамотности.
