Дневники Одесского кинофестиваля: “Ангелы революции”, Ева Нейман и иранские роуд-муви
Владислав Недогибченко продолжает свой дневник из Одессы, где показали “Такси” Джафара Панахи, “Ангелов революции” Алексея Федорченко и “Песнь песней” Евы Нейман.
Из-за того, что третий день выдался уж слишком специфичным, пришлось объединить его с четвертым. Специфичным, кстати, не в таком уж и однозначном смысле этого слова.
Сперва состоялся показ российских “Ангелов революции” – картины Алексея Федорченко, чьи “Овсянки” и “Первые на Луне” вы, возможно, видели. Федорченко и раньше тянуло к контрастам рационального и доведенного до абсолюта абсурда, и “Ангелы” – не исключение. Фильм рассказывает о группе советских максималистов-активистов, которые едут на север СССР окультуривать хантыйцев и ненцев, заставлять их рожать в предназначенных для этого местах, иметь свое мнение об авангарде и не развеивать религиозные предрассудки.
Хорошая новость в том, что после гегемонии фестивального серьеза Федорченко кажется таким себе русским Уэсом Андерсоном.
Конечно, не таким выверенным и концентрированным, но тут все познается в сравнении. При всей своей специфичности, “Ангелы революции” не лишены смыслов, но смотрятся очень легко, а это для конкурсной программы особая ачивка.
Сперва похожее впечатление создает и “Песнь песней” Евы Нейман – экранизация Шолома Алейхема, ставшая одним из самых востребованных показов конкурсной программы на данный момент. Это не удивительно – одесская эстетика в фильмах Нейман всегда была очень фактурной и лиричной.
Начинается “Песнь песней” достаточно бодро, с обильным применением шоломалеймовских гэгов и ярких персонажей, и, как начинает казаться, даже с классической сюжетной формой. Но при хронометраже в 87 минут где-то ближе к концу успевает уйти в беспробудную бесстыжую лирику, забывая о форме в принципе.
“Песнь” выглядит очень атмосферно, но по части смотрибельности повторяет судьбу многих украинских фильмов. В английском языке для таких случаев есть выражение self contained.
То ли дело иранцы.
Четвертый день принадлежал по большей части им, и оказался лишним подтверждением того, что иранское кино недооценено даже в среде кинолюбителей. На фестивале, впрочем, с этим не было проблем. Так вышло, что оба показанных фильма оказались роуд-муви, очень разными и в месседжах, и в изобразительной культуре, но одинаково изобретательных.
Начнем с “подпольного блокбастера”, ради которого не жалко было сидеть на полу в проходе кинозала, как в молодые годы, так как мест не осталось совсем. Это “Такси” Джафара Панахи – одного из важнейших лиц “новой волны” иранского кино. Для того чтобы понять всю соль, надо знать предысторию.
Панахи давно стал видной фигурой международных фестивалей, получал призы Канн и Венеции, а в 2010 после демонстраций во время иранских выборов был арестован и получил запрет снимать кино в течение 20 лет, выходить из дому, а затем выезжать из страны. Результатом этих событий сначала стал фильм с говорящим названием “Это не фильм”, который вывозили из Ирана контрабандой на флешке, спрятанной в торте ко дню рождения. В принципе, вот тот информационный минимум, который нужно знать о Панахи перед просмотром “Такси”.
С поправкой на все эти реалии ничего кроме восхищения “Такси”, снятое на автомобильный регистратор, вызвать не может.
Это простое, кино, состоящее из зарисовок окружающей Панахи жизни, но каким-то чудным образом приводящее зрителя ко вполне академической развязке. Кино, лишенное нагромождений и претенциозности, которое может стать образцом для молодых кинематографистов в любой стране мира. Не говоря уже о том, что Панахи удается сохранять в подобных условиях очень живой юмор и способность делать создавать важнейшие произведения буквально на коленке.
Другой фильм – показанное ранее на Берлинале “Атомное сердце”. Если Панахи передвигается по Тегерану и просто становится свидетелем чужих историй, то дебютант Али Ахмадзаде разыгрывает гораздо более сложную карту мистического реализма. В его роуд-муви мы наблюдаем за двумя девушками, которые едут по ночному городу после очередной гулянки. В какой-то момент они попадают в ДТП, как вдруг из ниоткуда появляется такой себе Дэррил ван Хорн, настоятельно предлагающий деньги на возмещение ущерба.
После этого поездка лишается милого дружеского трепа и пьяного пения песен в автомобиле, зато обрастает диалогами о Саддаме, современном мире и всяких невероятностях.
Звучит странно, но на деле “Атомное сердце” умело обходит то, за что многие ненавидят фестивальное кино.
Здесь живые персонажи, честный язык, правильная пропорция исключительных событий, отличная игра актеров и отсутствие вопроса “Что это, блин, было?”. Но и четкое понимание того, что такого больше никто не сделает.
После всего этого невольно вспоминаешь то, как наши кинематографисты зачастую пытаются рассказывать столь неочевидные истории. Пока что 1:0 в пользу Ирана.
