За что мы любим (и почему боимся) Ларса фон Триера
За то, что бьет по больным местам
Особняком, конечно, в этом плане стоят его «Идиоты», призывающие выпустить своего внутреннего идиота, которые на деле оказались горькой эпитафией современному обществу. Фильмы Ларса фон Триера – это такое зеркало, в которое можно посмотреться и увидеть всю нелицеприятную правду о себе. Многие из его произведений завязаны на фрустрациях (в том числе сексуальных), на неспособности взглянуть свои проблемам в лицо и как-то их разрешить. Все наши перверсии, извращения и комплексы – они, в общем, от того, что мы себя ненавидим и даже не пытаемся полюбить, понять и принять. А как в таком случае нас может полюбить кто-то другой? Вот об этом в том числе толкует режиссер.
За женщин
Почему-то принято считать режиссера женоненавистником – вероятно, это все началось после издевательств над Николь Кидман в “Догвилле”, а после – демонического женского образа в «Антихристе». Но все эти обвинения фон Триера в мизогинии выглядят абсурдно, особенно если вспомнить его кинотрилогию «Золотое сердце». Главные героини «Рассекая волны» и «Танцующей в темноте» – это сильные женские персонажи-мученицы, которые жертвуют всем ради других. Ну, а одна только Шарлотта Генсбур чего стоит.
За сексуальную раскрепощенность
Можно смело утверждать, что после выхода «Идиотов» в 1998-м году именно фон Триер ввел в «большое» кино моду на демонстрацию «реального секса» в кадре и стилизацию под реализм. И в данном случае гениально то, что чисто технические средства и методы воплощения замыслов режиссера («показать секс без прикрас») очень точно рифмуются с художественным смыслом («поговорить, наконец, от сексе в открытую, без красных ушей и смущенных слов»).
За специфическое чувство юмора
Ларс фон Триер всегда очень тонко шутит – и часто оказывается непонят. Вот что он говорил, к примеру, об «Антихристе»: «Фильм сделан, конечно, не для того, чтобы показывать огромный член Уиллема Дефо, он немножко о другом. Хотя, может быть, в этом просто выражается моя зависть, как режиссера». Да и его знаменитое высказывание на Каннском фестивале в 2011 года, когда режиссер посочувствовал Гитлеру, прозвучало в таком довольно ироничном и безобидном контексте, но фон Триера объявили за это персоной нон-грата.
За истинное счастье
Ларс фон Триер всегда показывал счастье как никто другой. В «Танцующей в темноте», если вдуматься, кошмарный сюжет: героиня Бьорк на протяжении фильма тяжело работает на заводе и теряет зрение, затем становится жертвой обстоятельств и оказывается приговорена судом к смертной казни. Но музыкальные номера в фильме (например, вот эта сцена в суде) – вот что на самом деле выворачивает наизнанку. Потому что пока Сельма-Бьорк поет, ей абсолютно наплевать на то, что происходит в реальном мире: в песнях и пении она испытывает подлинное счастье. И это подлинное счастье заключается не в голливудской улыбке, на него может быть отведено буквально несколько секунд, но эти секунды стоят вообще всего.
За форму высказываний
Ларсу фон Триеру нужны были деньги на полнометражные фильмы, поэтому он согласился на халтурку для телевидения. Вместо халтурки у него в 1994 году вышел великий мини-сериал «Королевство», который очень часто называют «европейским «Твин Пиксом». Снимая «Королевство», режиссер выработал целую стилистику и кинематографическое движение «Догма 95» и плюнул на все эти мизансцены и прочую мишуру «большого стиля». После очень серьезных лент вроде «Догвилля» (2003) и «Мандерлея» (2005), пока от него ожидали очередную зубодробительную драму, выпустил короткую незамысловатую комедию «Самый главный босс» (2006), снятую механическим оператором, удивив даже своих давних почитателей. А «Нимфоманку» (2013) и вовсе снял в виде пятичасового фильма и очень сильно не хотел урезать получившееся: в результате кино вышло двумя частями.
За катарсис
Непосвященные часто недоумевают: зачем, например, в «Антихристе» героиня отрезает себе клитор? Почему у фон Триера так много нарочито неудобных и провокационных сцен? Зачем этот «шок-контент»? Здесь очень важно не путать эпатаж ради эпатажа, которым часто грешат артхаусные коллеги режиссера, и средства достижения катарсиса, которым обычно заканчивается просмотр очередного фильма Ларса. Вся его пресловутая «скандальность», доведенная до предела, по идее должна заканчиваться очищением – в этом, как уверяет фон Триер, и должен заключаться смысл искусства.
